1914 год. Начало

Войска продолжали выполнять директиву Я. Г Жилинского от 1 (14) сентября, предписывавшую 1-й армии отступать за средний Неман, 2-й – за Нарев, 10-й – за Бобр. Отступление было проведено 1–9 (14–22) сентября¹³⁵. При этом финляндским стрелкам пришлось вести сдерживающие бои, в которых в очередной раз в полную силу были продемонстрированы огневая мощь и моральный эффект германской тяжелой артиллерии. Русские войска держали оборону днем и отступали по ночам, отходя за реки и отрываясь от контакта с неприятелем¹³⁶. После бесцельных и непонятных как командирам, так и солдатам передвижений войска 10-й армии получили возможность небольшой передышки, за это время рядовые смогли немного отдохнуть, а штабы – восстановить управление¹³⁷. Впрочем, окончательно решить последнюю проблему так и не удалось.

«Мы, русские, – отмечал капитан Б. Н. Сергеевский, – в большинстве вообще страдаем недостатком организационных способностей. Наши старшие начальники в большинстве были недостаточно подготовлены, а многие и вовсе неподготовлены к управлению войсками. При этих условиях неопределенность организации и работы органов управления, т. е. штабов, являлась особенно нежелательной. Складывалась грустная картина: прекрасные войска, плохие начальники и вовсе неорганизованное управление»¹³⁸. Мораль частей, разбитых в Восточной Пруссии, была невысока, полностью полагаться на их боеспособность до окончательного восстановления 2-й армии за счет пополнений новый главнокомандующий фронтом, очевидно, не хотел¹³⁹.

Между тем возникла опасность ускоренного штурма недостроенной и не полностью вооруженной крепости Гродно. Крепость, которая должна была обеспечить связь 1-й и 2-й армий, оказалась не подготовленной к обороне. Опыт, полученный немцами в Бельгии и Франции, говорил о серьезности этой угрозы. В опасном положении считался и Осовец, прикрывавший важнейшее направление на Белосток¹⁴⁰. Война застала и его в процессе перевооружения, а полностью завершить строительство укреплений планировалось к 1920 г. «Осовец, – вспоминал один из офицеров его гарнизона, – не был крепостью в полном значении этого слова. Скорее, это была укрепленная позиция без ядра, с совершенно необеспеченным тылом. Крепость состояла из 3 фортов на левом и одного форта на правом берегу р. Бобр (4-й форт существовал только на бумаге)»¹⁴¹. В случае потери Осовца и Гродно железнодорожная магистраль Петроград – Варшава была бы прервана, что поставило бы русские силы в Польше в исключительно тяжелое положение¹⁴².

С приходом свежих сил планировалось достичь тройного превосходства в силах над противником. Попытка немцев осуществить глубокое вторжение в направлении на Гродно и Ковно была довольно быстро парирована¹⁴³. 6 (19) сентября перед 10-й армией была поставлена задача активизировать свои действия с целью снятия угроз на среднем течении Немана, на Нареве и Бобре¹⁴⁴. Угрозы эти вскоре стали проявляться в полную силу. В весьма тяжелом положении оказался Осовец. 8 (21) сентября он подвергся сильнейшему обстрелу противника: «Крепость вся засыпалась снарядами. Не было места, где не рвались бы снаряды или не падали осколки. Везде, пронзительно свистя, с сухим треском рвались снаряды (от полевых легких по 8-дм включительно), разрушая дома, ломая и вырывая с корнем деревья, портя шоссе, ломая шпалы и коверкая и перебивая рельсы на железной дороге и производя пожары. Целыми пролетами выносилась проволока наземных линий и постоянно перебивался полевой кабель на телефоне. Около батарей погребов и вышек (на деревьях) снаряды ложились так густо, что воронки не только сливались, но перекрывали одна другую. Ребра 8-дм германских бомб носились как какие-то серпы, сбивая не только ветви с деревьев, но и деревья и телеграфные столбы»¹⁴⁵. Гарнизон с честью выдержал это испытание, а немцев лишили возможности повторить атаку.

Северо-Западный фронт нанес контрудар. Перед наступлением в тылу попытались провести разъяснительную работу с населением, что оно сделало неправильные выводы из первых побед на германском направлении. Завышенные ожидания были вызваны ошибочными оценками. «Наше наступление в пределы Восточной Пруссии, – убеждало читателей «Утро России», – было лишь демонстрацией. Это нужно твердо помнить»¹⁴⁶. Отступление П. К. Ренненкампфа изображалось как безусловное достижение, ставшее закономерным результатом порядка, который обеспечивался при отходе войск. При этом газеты не жалели черных красок для инфернализации немцев, включая гражданское население, которое стреляло по отступавшим, использовало гражданские постройки в качестве щита и не гнушалось такими запретными приемами, как отравление источников воды¹⁴⁷. Неудача затушевывалась, так как в Восточной Пруссии вновь начались ожесточенные бои. Ставка ожидала победы, после которой не нужно будет вспоминать о случившемся.