1915 год. Апогей

Возможно, словам предшественника А. А. Поливанова не стоит безоглядно доверять, но какие еще мысли могут возникнуть, например, после знакомства с интервью А. Д. Протопопова – члена Особого совещания по военным заказам и председателя военной комиссии этого совещания. 30 июня (13 июля) он посетил Москву, по приглашению П. П. Рябушинского выступил в местном ВПК с сообщением о работе ОСО, обещал помощь и поддержку в решении вопросов с топливом и рабочими и прочее. «Особое совещание, – заявил он, – большие надежды возлагает на военно-промышленные комитеты, и мы от них ждем самой интенсивной и продуктивной работы»¹⁵⁴. Как представитель Думы А. Д. Протопопов не обошел вниманием и перспективы работы ее летней сессии. Прежде всего, ее заседания должны были быть гласными, а не закрытыми, как предлагал Н. А. Маклаков. Цель сессии была сформулирована весьма ясно: «Теперь или никогда Дума должна показать стране всю свою силу, все свое значение… Из опыта своей работы во время войны народное представительство должно выйти не только с высоко поднятой головой, но и создать объективные условия для дальнейшего своего существования в более нормальных государственноправовых условиях, чем это было до сих пор»¹⁵⁵. Те же мысли А. Д. Протопопов изложил и накануне открытия работы летней сессии¹⁵⁶. Собственно говоря, думская общественность не скрывала своих планов по консолидации накануне штурма власти. Одним из условий его успеха как раз и была дискредитация противника.

Приведу свидетельство специалиста, деятельность которого не вызывала критики ни представителей общественности, ни самого военного министра, – генерала А. А. Маниковского: «Большинство же совещания. состояло из общественных деятелей, которые ставили себе определенную задачу – доказать во что бы то ни стало, во-первых, полную несостоятельность военного ведомства в деле обеспечения армии боевыми припасами и, во-вторых, что все спасение Родины – в руках только их, общественных деятелей. Поэтому, не останавливаясь решительно ни перед чем, даже перед ущербом для снабжения армии, все эти господа повели такую бешеную кампанию против Военного министерства в частности и особенно против ГАУ, что всякому мало-мальски не предубежденному члену совещания было ясно, что при этом неизбежно должно будет пострадать, и при том существенно, само то дело, ради которого якобы ратовали эти печальники за нашу Родину. Все, кто противился такой политике Особого совещания и старался доказывать, что и главные управления тоже кое-что делают, а главное, могут сделать значительно больше, если только им не будут мешать, не будут их травить и ставить их в тиски бесчисленных комиссий (подготовительных, междуведомственных, наблюдательных, контрольных) и из-за всякой мелочи устраивать им публичные инквизиции в пленуме совещания, – все такие протестанты безжалостно изгонялись из совещания и из управлений как «вредные» люди старого бюрократического режима, не способные проникнуться новыми веяниями и виновные во всех наших бедах»¹⁵⁷.

Новый начальник ГАУ вынужден был сразу же отбивать нападки и спекулянтов, и политиков. Удавалось не все и не сразу. Так, когда был уволен генерал-майор Е. К. Смысловский – ближайший сотрудник А. А. Маниковского, тот попытался возражать, на что А. А. Поливанов ответил, что понимает вред от ухода Е. К. Смысловского, но так нужно, поскольку «Родзянко и Гучков настаивают на этом». Для увольнения офицера при этом не нужно было даже обвинения – достаточно «обоснованных подозрений», о которых обычно упоминали М. В. Родзянко, А. Д. Протопопов, А. И. Гучков, П. Н. Милюков, А. И. Коновалов¹⁵⁸. «Надо было участвовать самому, перевариться в котле этого ужасного времени, – вспоминал генерал-лейтенант А. П. Залюбовский, сотрудник и доверенное лицо А. А. Маниковского, – чтобы понять, что это было и какое влияние и значение имели эти наветы на самое дело и на лиц, его ведущих, чтобы понять, как трудно было работать. Приходилось не только думать и работать для дела, но еще специально заботиться о самозащите, о документах в подтверждении целесообразности, законности и чистоты своих действий. Безответственные и, в лучшем случае, ничего не понимающие лица критиковали опытных, незаслуженно обливая их грязью перед высшим начальством и общественным мнением»¹⁵⁹.