1915 год. Апогей

25 октября (7 ноября) 1915 г. он принял командированного Н. И. Ивановым Свиты Его Императорского Величества генерал-майора князя А. В. Барятинского². Тот прибыл для представления единогласного решения Георгиевской думы (председатель – командир 12-го армейского корпуса генерал-лейтенант А. М. Каледин) Юго-Западного фронта от 21 октября (3 ноября) 1915 г. «повергнуть к стопам Его Величества через старейшего георгиевского кавалера генерал-адъютанта Иванова всеподданнейшую просьбу оказать войскам великую милость и радость возложением на Себя ордена Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени на основании статьи 7 статута»³. Указанная статья предоставляла право «кавалерственным Думам» делать представления к награждению орденом 3-й и 4-й степеней «за отличные воинские подвиги»⁴. Основанием для награждения стало посещение императором 12–13 (25–26) октября «передовых позиций» Юго-Западного фронта, что «вдохновило войска на новые геройские подвиги и дало им великую силу духа», а пребывание в «местах, неоднократно обстреливаемых неприятельской артиллерией», было связано с риском для жизни императора и стало примером «истинной воинской доблести и самоотверждения»⁵.

Следует отметить, что в перечисленных в десятой статье статута о награждении орденом Св. Георгия случаях, достойных награждения, подобной заслуги не было⁶. С другой стороны, восьмая статья статута недвусмысленно гласила: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Св. Георгия за воинские подвиги; удостоивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу российского оружия особенным отличием»⁷. Вряд ли посещение ближнего тыла, названного передовыми позициями, можно было назвать особенным отличием, тем не менее 25 октября (7 ноября) 1916 г. А. В. Барятинский коленопреклоненно поднес императору решение местной Георгиевской думы и орден⁸. Николай II весьма высоко ценил эту награду и не расставался с ней. 26 ноября (9 декабря) он торжественно провел свой первый орденский праздник в Ставке⁹. Император стал 1433-м кавалером ордена, награжденным с начала войны (включая 199 человек, получивших это отличие посмертно). Абсолютное большинство награжденных (1402 человека) были награждены именно 4-й степенью ордена¹⁰.

В ноябре 1915 г. произошло еще одно важное событие: отставка настигла и несостоявшегося премьера – из правительства был удален А. В. Кривошеин¹¹. В результате начатое им дело – вопрос о льготном наделении землей отличившихся чинов армии и флота – было завершено в его отсутствие. Обсуждение проекта, намеченного на май 1915 г., продолжилось 29 июля (11 августа) 1915 г. на секретном заседании правительства в Царском Селе под председательством императора¹². Следует отметить, что А. В. Кривошеин и его сторонники в правительстве с самого начала выступали против развития существующего законодательства в сторону конфискационного. «Явно несправедливым в этом акте, – вспоминал сотрудник С. Д. Сазонова, – было то, что «немецкий колонист» – русский подданный шел в качестве русского солдата на войну, рисковал своей жизнью, а в это время в тылу у него отбирали землю. С другой стороны, вопрос о германском влиянии в довоенной России был настолько вопиющ, что с началом войны с Германией в 1914 г. из чувства национального самосохранения этому, можно сказать, прямому вмешательству в русские дела соседнего, ныне враждебного государства надо было положить конец. По логике вещей, германскую чистку надо было начать сверху, но ввиду той громадной роли, которую играли люди, так или иначе связанные с Германией в высшей петербургской бюрократии, это было совершенно немыслимо»¹³.

С. Д. Сазонов при подготовке законопроекта был категорически против конфискаций и перераспределения земельной собственности, как, впрочем, и А. В. Кривошеин, полагавший, и не без оснований, что это может вызвать на повестку дня аграрный вопрос и в результате пострадает помещичье землевладение. Однако, в конце концов, министр иностранных дел изменил позицию. Он опасался того, что критике будут подвергнуты его ведомство и сотрудники, многие из которых носили фамилии иностранного происхождения¹⁴. В результате вслед за законом от 2 (15) февраля 1915 г., действовавшим только в прифронтовой полосе, появился и закон от 13 (25) декабря 1915 г., который охватывал уже всю территорию России.