1915 год. Апогей

Немецкое командование решило использовать образовавшийся между Двинском и Вильной, между Северным и Северо-Западным фронтами, разрыв величиной почти в 60 км¹⁰. М. В. Алексеев только 22 августа убедился, что правому флангу 10-й русской армии грозит опасность, так как до этого момента его внимание привлекал центральный участок фронта этой армии. Поэтому он счел необходимым перебросить в Виленский район Гвардейский, 5-й армейский и 2-й Кавказский корпуса. Но на это нужно было время, и 24 августа он приказал прикрыть фланг 10-й армии кавалерийским отрядом генерал-лейтенанта Н. Н. Казнакова, а еще через два дня – вывести из боевых линий 3-й армии 23-й армейский корпус в Барановичи и перебросить его затем на правый фланг 10-й армии генерала Е. А. Радкевича, подчиненной непосредственно Ставке, для образования особой группы войск¹¹.

Итак, предчувствуя возможное наступление противника, М. В. Алексеев усилил виленское направление шестью корпусами, снятыми из различных армий: 14, 26, 27, 5, 29-м армейскими и 4-м Сибирским, а в армию Е. А. Радкевича перебрасывались гвардия и 23-й армейский корпус¹². Однако эти силы так и не успели развернуться. Кроме того, часть этих соединений была серьезно ослаблена в предыдущих боях. 3 (16) сентября командовавший Западным фронтом генерал А. Е. Эверт сообщал М. В. Алексееву, что только 36-й корпус имеет в составе до 15 тыс. штыков, а 14-й корпус – 9 тыс., 27-й – 8 тыс., 4-й Сибирский – только 7 тыс. штыков. Особенно ослаблена была 1-я армия: 21, 35, 38-й ее корпуса имели всего по 2500 штыков, а 1-й армейский корпус – около 3500 штыков. Тем временем эта армия должна была удерживать к западу от Лиды фронт почти в 150 км, имея в составе чуть более 90 тыс. штыков¹³.

Все это затрудняло осуществление плана Ставки – создания мощного маневренного кулака под Молодечно в виде новой 2-й армии под командованием генерала В. В. Смирнова (войска старой 2-й армии были распределены между 1-й и 4-й армиями)¹⁴. Кроме того, генерал Н. В. Рузский, командовавший Северо-Западным фронтом, принял демонстрацию немцев на двинском и якобштадтском направлениях за чистую монету и слал в Ставку телеграммы, предупреждавшие о возможности отступления на левый берег Западной Двины, то есть оставления плацдармов¹⁵. В конце августа 1915 г. 27-й армейский корпус – резерв 1-й армии получил приказ выйти к Лиде, откуда по железной дороге его должны были перевезти в район Двинска в состав 5-й армии. Корпус имел слабый состав: всего одна пехотная дивизия и стрелковая бригада, два артиллерийских дивизиона и казачий полк. В момент подготовки немцами прорыва его эшелоны растянулись по железной дороге¹⁶. Усилить свенцянское направление с Северо-Западного фронта в такой ситуации было невозможно.

Стык фронтов – 60 км по-прежнему прикрывали два конных отряда генералов М. С. Тюлина и Н. Н. Казнакова. Для того чтобы каким-либо образом выиграть время, 8 сентября, за день до начала прорыва, М. В. Алексеев попытался ориентировать главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала А. Е. Эверта на более активные действия. Он указал на то, что германское наступление развивается исключительно вдоль дорог и что общая активность немецких войск значительно ослабла. А. Е. Эверту в связи с этим предлагалось создать резервы на угрожаемых направлениях и ни в коем случае не допускать быстрого отхода 2-й и 4-й армий, который мог поставить под угрозу эвакуацию тылов и мораль войск, и без того находившуюся не в лучшем виде¹⁷.

Итак, пока русское командование предпринимало эти действия, немцы перешли во фронтальное наступление на Вильну в стык Западного и Северного фронтов, под Свенцянами. Это произошло 9 сентября, то есть через четыре дня после того, как Николай II стал Верховным главнокомандующим. Отряд генерала Н. Н. Казнакова начал отступать, а вслед за ним откатился в тыл и отряд М. С. Тюлина. 10 сентября прорыв шириной в 60 км состоялся. Германское командование бросило в брешь между русскими фронтами 6-й кавалерийский корпус, усиленный еще двумя кавалерийскими дивизиями. Пять немецких кавалерийских дивизий под командованием генерала Отто фон Гарнье (не более 7 тыс. сабель), одного из лучших немецких кавалеристов, двинулись в русский тыл. Огромное значение имело то, что в прорыв вместе с кавалерией пошла и батарея тяжелых 8-дюймовых мортир, действие которых весьма эффективно наводило панику на русские тылы¹⁸.