1915 год. Апогей

Ночью 22 сентября (4 октября) последовал ответ правительства В. Радославова: «Судьбы Болгарии всегда были заботливо охраняемы болгарским народом и направляемы ответственными правительствами. Царское правительство самым энергичным образом протестует против приписываемого ему обвинения, что оно передало судьбу страны в германские руки. Болгарское правительство отрицает самым категорическим образом присутствие германских и австрийских офицеров в Военном министерстве и разных штабах армии, хотя и убеждено, что отдельные случаи приема на службу в армию иностранных офицеров ни в каком случае не могли быть сочтены ни за неприязненный акт, ни за такой, который посягал бы на независимость и нарушал суверенные права Болгарии. После данных уже объяснений касательно мобилизации болгарской армии заключение, выведенное ультиматумом из того обстоятельства, что болгарское правительство прибегало к кредиту частных, будто и германских, банков для выполнения – в трудные для страны минуты при неимоверно тяжелых условиях кредита – долговых обязательств за границей и по отношению к Императорскому правительству, не только неосновательно, потому что это вменяется в долг всякому правительству, которое дорожило бы добрым именем Болгарии, но и явно тенденциозно. Угрожая покинуть Болгарию, если в 24-часовой срок болгарское правительство не порвет открыто сношений с противною России группою воюющих держав, Императорский посланник призывает Болгарию выйти из нынешнего ее нейтралитета, воздействие которого в пользу союзников России бесспорно. Нет сомнения, что, продолжая свою настоящую политику, Болгария совершенно не в силах воздействовать на отмену принятого Императорским правительством решения. Ей остается с сокрушенным сердцем искренно пожалеть, что положенные до сих пор болгарским народом и правительством усилия к тесному единению с братской Россией рушатся не по ее почину и инициативе»¹¹⁴.

Итак, первой реакцией Софии была попытка представить русский демарш как покушение на вмешательство во внутренние дела Болгарии и переложить ответственность за выход страны из нейтралитета на Россию. Позже болгарский премьер-министр признал, что действует по соглашению с Германией и что его страна собирается напасть на Сербию. Тем не менее он заявил, что ничего не замышляет против великих держав Антанты и отклонил всякую ответственность за дальнейшие события. Союзники совершенно верно истолковали этот ответ как лицемерный. В день его вручения русский, французский и английский дипломатические представители получили свои паспорта¹¹⁵.

Перед отъездом французский посол получил аудиенцию у Фердинанда. Тот заявил, что «как француз» (матерью Фердинанда была дочь Луи-Филиппа Орлеанского) очень сожалеет о войне, которая принесла столько страданий Франции. Поскольку далее последовали рассуждения о неизбежности победы Германии (очевидно, Фердинанд внезапно почувствовал себя немцем), Г А. де Панафье прервал встречу. Британский посол вообще отказался от всяческих прощальных визитов¹¹⁶. Двуличие царя болгар и его стремление на всякий случай угодить и другим потенциально неизбежным победителям было слишком хорошо известно. Утром 8 октября члены миссий Антанты покинули болгарскую столицу. Специальный поезд перевез их в Дедеагач, где дипломаты и члены их семей были приняты на борт итальянским судном «Румыния», которое под конвоем французского миноносца направилось в Салоники. В Софии остался лишь недавно перенесший операцию А. А. Савинский¹¹⁷.

5 октября 1915 г., в годовщину начала Первой Балканской войны, болгарские части начали обстрел сербов на границе, 11 октября болгарская армия перешла к масштабному вторжению¹¹⁸, причем официально война была объявлена только 12 октября¹¹⁹. 5 октября массивной артиллерийской подготовкой, в которой приняло участие 170 тяжелых орудий и 420 тяжелых минометов, началось австро-германское наступление на Сербию¹²⁰. В его центре оказалась сербская столица. За 24 часа по городу было выпущено не менее 48 тыс. снарядов. Первыми вступили в бой два русских 140-мм орудия, расположенных в старой крепости Белграда, но вскоре они были выведены из строя.

На следующий день при поддержке мониторов австро-германские войска начали переправу через Дунай. Австро-венгерская флотилия включала девять таких кораблей, имевших на вооружении 120-мм орудия и гаубицы, позволявшие производить обстрел навесным огнем. Кроме того, в составе флотилии были миноносец, минный транспорт, два тральщика, шесть разведывательных судов, три парохода и другие вспомогательные суда. На Дунае она практически не имела равносильного противника и оказывала энергичную помощь в наступлении. Еще день потребовался артиллерии противника, чтобы заставить замолчать два английских орудия¹²¹. Попытки сербской пехоты сдержать наступавших пулеметами подавлялись огнем австрийских кораблей, которые могли почти вплотную подходить к берегу. Старая турецкая крепость, по словам командира австро-венгерской дивизии, была похожа «на дымящуюся груду развалин»¹²².