1918 год: расстрелянное лето

Потом у меня была встреча с хорунжим, которая напоминала поединок. Мы пытались в разговоре понять, что представляет собой собеседник, раскрыть его сильные и слабые стороны, но при этом не открыться самому. Вопрос, кто будет старшим в нашей паре, не обсуждался, а значит, Ватрушев довел до сведения Никитина, что это буду я. Вот только какими дополнительными полномочиями наделил его миллионер, я мог лишь догадываться, хотя после разговора с ним мог с определенной уверенностью предположить, что казак на наемного убийцу не тянет. Еще выяснилось, что воевать за интересы белых или красных он не хочет, а пока поживет так.

– Ни невесты, а уж тем более жены и детей нет, а потому я волен своей жизнью сам распоряжаться. Ты мне лучше скажи, Вадим, что делать будем, если дочка богатея нашего в Москве останется?

– В Москву за ней поедем.

– Ну, так тому и быть. Дело благородное и рисковое. Как раз по мне. Вот только ты сказал, что с девушкой едешь. Кто она и зачем ей в Царицын? Пойми мой интерес, я ведь свою шею подставляю, если что не так пойдет.

– Скажу тебе так, Володя, мне помогли в одном деле, а теперь моя очередь пришла оказывать услугу.

Никитин помолчал, потом сказал:

– Почему-то я так и подумал. Ладно, но меня в свою политику не втягивай. Не желаю в этих делах участвовать.

– Не буду.

На следующее утро я снова был у Ватрушева, где узнал, на первый взгляд, непонятную новость. Татьяна задерживается в Москве. Об отъезде в Царицын на этот раз не было ни слова. Может, у нее там появились какие-то непонятные мне интересы? Судя по виду отца, тот был явно озадачен и встревожен этой телеграммой. У меня уже появилась мысль, чем вызвана возможная задержка девушки в Москве, но озвучивать я ее не стал.

– Когда поедете, поручик?! – обратился ко мне хозяин дома.

– Обещали сегодня отправить.

– Хорошо. Отправляйте телеграммы, денег не жалейте. Если будут новости, я телеграфирую. Фамилию, надеюсь, не поменяли?

– Нет. Сколько времени нам ждать в Царицыне?

– Если бы я знал! – рявкнул внезапно разозлившийся Ватрушев. – Сутки, двое! Не знаю!

– Тогда сделаем так. Ждем двое суток. Если к этому времени от нее придет телеграмма, что она в Москве – выезжаем. Кстати, ваши люди как? Выехали?

– Хоть с опозданием, но поехали, – Владимир Тимофеевич задумался, а потом продолжил, словно рассуждая про себя: – Если они доберутся до Москвы за пять-семь дней, то тогда, наверно, вам лучше задержаться в Царицыне, на тот самый случай если она все-таки выедет.

Я молчал, слушая его рассуждения вполуха, так как при этом одновременно прорабатывал в уме возможные версии непонятного поведения девушки. Причем одна из них мне категорически не нравилась. Кто-то узнал, что девушка дочь известного богача, и теперь пытается прибрать ее к рукам. А вот тут методы воздействия могут быть такие разные, что и думать не хочется. Соблазнение, насилие, наркотики, пытки… Впрочем, были и другие вполне приемлемые варианты задержки. Встретила человека, который ей понравился, увлеклась политикой или просто нет возможности в ближайшие дни сесть на поезд. Перебирая варианты с девушкой, я неожиданно для себя пришел к одной оригинальной мысли, которая все совершенно меняла в ситуации со мной.

«Ведь может такое быть, что виденное мною перед тем, когда очнуться, было остаточной картинкой из памяти настоящего Беклемишева. Видят же люди туннели и ангелов. Хм. Точно так же, когда услышал имя девушки. Что-то всплыло из прежней памяти Вадима, а потом исчезло навсегда. Если исходить из этого, получается, что история с Таней не стоит и выеденного яйца. Впрочем, я бы так и подумал, если бы не мое воскрешение, которое не иначе как чудом и не назовешь. Привожу Татьяну отцу, а затем начинаю разбираться со своей жизнью. Только так!»

Вся моя прошлая жизнь была подчинена холодной логической схеме: получил приказ – выполни! Вот и сейчас, окончательно отринув все сомнения, я решил, что доведу дело до логического конца.

– Так и решим, – наконец, подвел итог своим мыслям Ватрушев. – После приезда в Царицын жду от вас телеграммы каждый вечер. Пока остановимся на двух сутках, при этом вы изыскиваете возможность скорого отправления в Москву.

Захватив по дороге хорунжего, переодетого в крестьянина, я отправился к подполковнику. Там меня уже ждали Надя и капитан. Барон, как мне уже было известно, еще вчера отбыл для доклада командованию Добровольческой армии. После представления хорунжего даме и контрразведчикам подполковник пригласил всех сесть.

– Времени у нас мало, поэтому буду говорить кратко. Вадим Андреевич, возьмите документы и очки, – с этими словами он протянул мне несколько сложенных листов бумаги и потертый футляр. – Отправляетесь вы прямо сейчас. Капитан Бургомистров поедет с вами, проводит до наших передовых частей, а также организует вашу доставку в город. Каждый из вас знает свои задачи. С Богом, господа. С Богом, Надежда Михайловна.