1918-й год на Востоке России

Начались строевые занятия. Мои четыре унтер-офицера были выше всякой похвалы. Три из них надели по две нашивки на погоны — это значит младший унтер-офицер, и один надел три нашивки — старший унтер-офицер. Я приказал им выбрать из всей массы хорошо говорящих по-русски и бывших в армии. Они привели ко мне на следующий день 10 человек, и я сразу произвел их в ефрейторы. Работа по строевой части пошла отлично. Мы уже проходили с ними перестроение, и они, хотя и плохо, но все же его проделывали. Штаб прислал мне еще шесть офицеров. Стало много легче. Распределил их по три в каждую роту. Работали с утра до позднего вечера, мучая себя и татар. Успели пройти рассыпной строй и удар штыком. Приготовились к стрельбе, как вдруг ночью, по тревоге, нас вызвали идти на поддержку к артиллерийским казармам. Вот ведь несчастье, хотя бы еще 2–3 дня, чтобы пройти с ними стрельбу! Шел восьмой день, как я принял безропотных добровольцев татар. За это время были сделаны чудеса. Из толпы холодных и голодных мне удалось сделать воинскую часть.

Прибыл в распоряжение начальника боевого участка полковника Николая Павловича Сахарова[33], в будущем — командира Волжской имени генерала Каппеля дивизии. С этого момента боевая служба надолго связала меня с этим Белым Витязем чести, храбрости и доблести. Наутро он осмотрел наш отряд и стал хохотать:

— Капитан, откуда вы достали эти мундиры и бескозырки? Ведь ваши солдаты выглядят как кадровые пехотинцы мирного времени!

Я поспешил рассказать ему историю нашей части, также предупредив его, что мои татары еще не прошли учебной стрельбы. Полковник Сахаров ответил, что нужда в срочной помощи отпала, так как все атаки красных отбиты.

— Даю вам на подготовку ваших солдат столько времени, сколько позволит боевая обстановка.

Вернувшись в казармы, немедленно приступили к прохождению стрельбы, и прямо боевыми патронами, также тренировались и в умении владеть штыком. Я знал, как важно знать приемы штыкового боя, они нам всем в прошлом сослужили большую службу, а такие и в будущем будут нам очень и очень нужны.

Наступил третий день после ночной тревоги, а нас еще не вызывают. Я доволен, так как чувствую, что с каждым часом мои татары превращаются в настоящих солдат, а чем больше тренировки, тем меньше потерь в бою; чувствую, что если вызовут, то мои солдаты хотя и с потерями, но сумеют отразить врага, несмотря на их малое знание боевой службы солдата.

Получили приказ занять резервную позицию на правом фланге… Тучами, как саранча, снова лезут красные. Добровольцы отбиваются огнем и штыком, но масса противника все лезет и лезет. Чувствую, что и моим татарам скоро придется пойти в бой. За короткий срок, что я провел с ними, у меня появилось особое чувство любви и уважения к ним. Эти честные, неискушенные мусульмане добровольно пришли к нам, чтобы своею грудью защитить свои семьи и спасти свои храмы от поругания красного дьявола.

Получаю приказ быть готовым к атаке противника. Развертываю своих татар и уступом становлюсь на позицию против цепей противника. Красные во весь рост идут на сближение. Открываю огонь. Против нашей части мадьяры. Меткость огня моих бедных татар ниже всякой критики. Противник это чувствует и начинает идти на сближение быстрее. Вижу, что огнем я ничего не могу сделать, поднимаю солдат и веду их в контратаку. Дружно, как один человек, поднялись мои татары и с криками «Алла!» и «Ура!», перегоняя друг друга, пошли в штыки. Мадьяры не выдержали и стали откатываться назад. Добровольцы левого фланга, увидев наш успех, также перешли в контратаку. Моим офицерам пришлось употребить всю свою энергию и изобретательность, чтобы вернуть татар обратно.

Полковник Сахаров прискакал на своей вороной кобыле и благодарил за блестяще проведенный штыковой бой.

— Ну, знаете, капитан! Ваши татары просто «Железные Аллаяры»!

После этого боя эта кличка так и осталась за нами. Потери у нас были очень незначительные — один стрелок убит и шесть легко ранены. Начались упорные бои. Красные шли на нас волнами, но мои татары старались всегда подпустить противника как можно ближе, открывали огонь и переходили в штыковую атаку, которой противник не принимал, а откатывался назад. По сводкам в штабе я видел, что положение Казани безнадежно. Кольцо обороны все суживалось и суживалось.

К этому времени город Симбирск пал. Капитан, а теперь полковник Каппель медленно, с боями отходил от Волги на Богульманск.

Оставался лишь один последний свободный путь для отхода наших частей из Казани, да и тот уже находился под ударом красных. Но мы начали наш отход и пошли на соединение с полковником Каппелем.

Начался новый период героической борьбы: Бугульма — Уфа.

В. М. Молчанов

Д. М. Михайлов

А. Г. Ефимов

Д. И. Федичкин

Генерал-лейтенант В. О. Каппель

Генерал-майор С. Н. Войцеховский

Генерал-лейтенант А. Н. Пепеляев

Генерал-лейтенант Г. А. Вержбицкий

Генерал-лейтенант Г. М. Семенов

Генерал-лейтенант И. С. Смолин

Генерал-лейтенант П. П. Иванов-Ринов

Генерал-лейтенант А. И. Дутов

Полковник В. Н. Дробинин

Полковник Б. П. Перхуров

Контр-адмирал Г. К. Старк

Р. Гайда