1918-й год на Востоке России

7 июля, после первых учений, они уже вышли на позиции, но в этот же день вечером наши измученные части отступили в самый город и перед нами встала дилемма: или принять бой в степях Сызрани, что было обречено на верную неудачу, и потерять вместе с городом все те силы, которые нам удалось сорганизовать, а также и мост через реку Волгу, являвшийся для нас совершенно необходимым для дальнейшего движения во внутреннюю Россию, или же уйти из города, оставив его во власти большевиков, с тем чтобы потом попытаться взять его снова. Как ни было тяжело последнее решение, пришлось скрепя сердце принять его, и в ночь на 7 июля мною было приказано очистить город.

Женщины и старики тех семейств, которым угрожала большевистская резня, иначе говоря — большинство рабочих и все так называемые интеллигентские и буржуазные семьи покинули город. Вместе с войсками ушло почти все рабочее население Сызрани, и войска укрепились на позиции у Батраков, в 4 верстах от города.

8 июля утром большевистские войска вошли в город и немедленно же принялись за грабеж несчастного города. Женщины и старики, которым удавалось в это время уйти из города, прибегали к нам и рассказывали о том, что творилось в городе. И вполне понятно настроение мобилизованных и рабочих Сызрани, бывших с нами на позиции, при этих рассказах. Они все рвались в бой и требовали немедленной атаки. Но большую часть тех немногочисленных подразделений, которые защищали Сызрань, пришлось отправить на отдых в Самару ввиду их безумной усталости, а из Самары, им на замену, пришли батальон 1-го чехословацкого полка и часть Народной армии под командой подполковника Генерального штаба Каппеля, к тому времени уже известного вождя Народной армии, простиравшей свои действия в районе Ставрополя, Климовки и Новодевичьего. В общем, вместе с рабочими и мобилизованными города Сызрани наши силы составляли около 2 тысяч человек, причем отряд Каппеля, как посланный в глубокий обход на железную дорогу, в самой атаке города не участвовал. В атаку города пошло не более 1500 человек против тех 4 тысяч, которые были в Сызрани.

10-го утром атака началась, и это было чудесное зрелище, когда в лучах восходящего солнца атакующие части огромным полукругом охватили город и на расстояние 3½ верст с криком «Ура!» бежали в штыковую атаку. Отряд меньшевиков, железнодорожные рабочие, мобилизованные части Народной армии, добровольческие роты и чехословаки — все это соперничало в своем порыве и мужестве. Люди на перебежках оставались стоять во весь рост и выдерживали ужаснейший огонь пулеметов и артиллерии, не отвечая выстрелами, и, когда я спрашивал мобилизованных, почему они не стреляют, они отвечали: «Ведь там наши родные, и мы не можем стрелять».

В 9 часов утра мы на плечах большевиков уже вошли в город. В городе нам представилась ужасная картина. Уже на передовых позициях в патронных двуколках мы находили странные вещи: дамские ботинки, шляпки, граммофоны, фотографические аппараты. В городе во всех больших зданиях — в нашем бывшем штабе и штабе большевиков — образовались склады награбленного: горы носильного платья, белья, всевозможных товаров, серебряных и золотых вещей.

Жители рассказывали, что, войдя в город, большевики немедленно начали громить магазины и квартиры железнодорожных рабочих и всех состоятельных людей. И действительно, все было разбито. На станции мы захватили поезд, груженный награбленным. Те наивные рабочие, которые, сочувствуя нам, остались все же в городе, были расстреляны.

В моих руках было оригинальное донесение одного из командующих матросским батальоном, в котором он говорил, что он не потерпит, чтобы его солдаты в Сызрани арестовывались, в то время как все остальные части войска грабят город. «Если это будет продолжаться, — добавляет он, — то я введу и своих солдат в город для того, чтобы и они могли принять такое же участие».

Бои под Сызранью были характерны тем обстоятельством, что здесь воочию произошло столкновение подлинных народных сил с наемными войсками большевиков. Действительно, 10-го утром к городу бежали с криком «Ура!» рабочие, крестьяне, интеллигенция, все политические партии, за исключением советских, в то время как в городе находились латыши, мадьяры, китайцы и красноармейцы, грабившие свой собственный город.