1920 год. Советско-польская война

Пан Тухачевский вел свои войска к Висле и за Вислу во имя и ради насаждения при помощи силы того, что он называет революцией. В соответствии с этим он выбрал и название главы – «Революция извне». Но цель войны, очерченная такими словами, уже сама по себе ясно показывает, что внутренняя революция у нас не существовала, если ее нужно было принести извне на острие штыков. Во всяком случае, не подлежит сомнению тот факт (и п. Тухачевский это подтверждает), что Советская Россия вела с нами войну под лозунгом навязывания нам, полякам, своего, то есть советского, строя, и такую цель она назвала «революцией извне». То, что Советы преследовали в войне именно такую цель, мне было хорошо известно с самого начала, поэтому я сразу же хочу отметить, что лично я воевал за то, чтобы эта революция извне не была принесена к нам на советских штыках. Война между Польшей и Советами началась еще в 1918 году; это был год, когда мы только два последних месяца начали жить самостоятельной жизнью. До этого времени, как известно, мы были вынуждены жить – тоже за счет штыков, уважаемый п. Тухачевский! – жизнью не польской, не устроенной самими поляками, а жизнью чужой, связанной с тремя государствами: Россией, Германией и Австрией. Это захватническое рабство продолжалось до конца 1918 года, более 120 лет. Более века при помощи штыков Польшу одаривали благами чужой и поэтому горячо ненавистной жизни. И только в начале зимы 1918 года после более чем вековой неволи для нее наступила весна свободной жизни. И хоть эта весна в нашей истории была кратковременной, хоть цветы, которые весна дарит людям, не закрыли разноцветным покрывалом плесень и замшелость векового рабства, тем не менее эта весна была достаточно дружной, чтобы наполнить силой огромные массы людей, не желающих еще раз попробовать, что такое штык п. Тухачевского, несущий на своем острие гибель нашей собственной жизни, а взамен – все равно, плохую или хорошую, главное – насильственную жизнь в неволе. Как глава Польского государства и Верховный главнокомандующий его вооруженными силами, я до сих пор испытываю чувство огромной гордости за то, что был выразителем интересов тех, кто провозгласил в Польше весну и защитил ее своей грудью.

Уже в 1918 году, независимо ни от кого, я поставил себе ясную цель в войне с Советами. Я решил приложить все силы к тому, чтобы сорвать любые попытки вновь навязать нам чужую, не самими поляками устроенную жизнь, причем сделать это как можно дальше от мест, где зарождалась и крепла новая жизнь. В 1919 году я эту задачу выполнил. Большевистские происки были сорваны так далеко, что Советы уже не могли препятствовать нам в возрождении нашей собственной жизни, хорошей или плохой – сейчас речь не об этом. Большое пространство, которым я отделился от «революции извне», имело в военном отношении и негативные стороны. При известном легкомыслии нашего народа, при, к сожалению, медленном и часто неумелом строительстве новой жизни были забыты законы, управляющие народом в военное время. Войну не видели вблизи, войну не принимали всерьез. Итак, намеченную цель я достиг в 1919 году. Но можно поставить вопрос, а не ошибся ли п. Тухачевский в своих расчетах? Ведь когда под влиянием его побед над нами у нас замерло построение новой жизни, когда он уже протянул руку к нашей столице – Варшаве, когда, наконец, штыки сделали свое дело, советская революция так и осталась на острие штыков, не встретив внутреннего отклика в Польше. А ведь все расчеты п. Тухачевского и его государства основывались на том, что штыки принесут только идею, что они помогут подняться силам советской революции внутри страны, в которую они пришли.