1937. Трагедия Красной Армии

Из материалов дела арестованного 10 октября 1937 г. бывшего члена ЦК ВКП(б), первого секретаря Дальневосточного крайкома партии, члена Военного совета ОКДВА И.М. Варейкиса усматривается, что вместе с ним в камеру был помещен арестованный Г.Б. Либерман, который инструктировал Варейкиса, как следует писать так называемые признательные показания, требуемые от него следователями, и набросал ему схему этих показаний. Из донесения Либермана в органы НКВД видно, что при первых допросах Варейкиса имел место «крупный разговор» с ним следователей и что он сейчас боится «одиночки». Лишь после этого последовали многочисленные собственноручные показания Варейкиса о признании им своей вины, и о 68 других партийно-советских работниках. Им были оговорены, в частности, П.П. Постышев, В.Я. Чубарь, С.В. Косиор, А.С. Бубнов, М.С. Чудов, И.Д. Кабаков, С.С. Лобов, Е.Д. Стасова, Л.И. Лаврентьев, Р.И. Эйхе, Я.Б. Гамарник, писатели Ф.И. Панферов и А.С. Серафимович, историк А.М. Панкратова, директор автозавода И.А. Лихачев и др.²³¹

Секретный осведомитель НКВД И.В. Черняков по принуждению бывших сотрудников НКВД Гачкаева и Ручкина написал ряд вымышленных сообщений о существовании в оборонной промышленности СССР антисоветской организации. На допросе 14 октября 1939 г. Черняков показал: «Так как написать донесение о вербовке Кулика чехами я отказался, он (Гачкаев) перешел на вредительскую организацию… Намекая на ряд работников НКОП, как-то: Равича, Осиева, Бондаря… После ругани и соответствующей трепки нервов… я написал выдуманную мною вредительскую организацию… но так как себя в эту организацию я не записал… то Гачкаев и Ручкин решили повести меня в НКВД… В результате я был доведен до полуобморочного состояния и начал писать, что состою во вредительской организации в составе Бондаря, Кулика, Перекатова и др.»²³². Чтобы придать «делу» большую достоверность, посадили самого сексота-провокатора. А судьба других умышленно оклеветанных им лиц, закончилась трагически. Так, заместитель наркома оборонной промышленности комкор Г.И. Бондарь 25 августа 1938 г. был арестован, а 10 марта 1939 г. осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу. Реабилитирован посмертно 25 июня 1955 г.²³³

Уже в 1939–1940 гг. в процессе предварительного следствия и суда по делу бывшего заместителя начальника Особого отдела НКВД ОКДВА капитана госбезопасности Хорошилкина и других фальсификаторов дел спецподсудности было установлено, что полковник И.Л. Карпель и бывший начальник СКО ОКДВА военинженер 1-го ранга М.И. Кащеев использовались ими как провокаторы и в связи с этим находились на особом положении. «Сам» Хорошилкин показал: «Арестованного Кащеева я считал провокатором. Допрашивать его я считал необходимым, хотя знал, что ни одному его показанию верить нельзя… Самые гнуснейшие мои преступления связаны с личностью… Кащеева. Он назвал большое количество работников СКО ОКДВА (в числе участников к.-р. организации Кащеев назвал 198 человек), которые были арестованы. Кащеев был окончательно разложен, сидел в привилегированных условиях, получал обеды из столовой и деньги от Арнольдова и Костюка»²³⁴.

На очной ставке с Хорошилкиным свидетель Царьков показал: «Хорошилкину как руководителю следствия ОО армии хорошо было известно, что арестованные Кащеев и Карпель дают любые показания, какие от них спросит следователь… Кащеева водили по Управлению, как «цепную собаку». Только стоит ей «гавкнуть», и человека взяли»²³⁵. Допрошенная по делу Хорошилкина в качестве свидетеля машинистка особого отдела ОКДВА Переюмова показала о том, что Кащеев подписывал протоколы его допросов в готовом виде, заранее составленные следователем²³⁶.