1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

В июле 1964 г. состоялся трехдневный неофициальный визит в Будапешт румынской делегации во главе с Чаушеску, еще не лидером партии, но очень влиятельным членом ее руководства. В ходе переговоров с обеих сторон проявилась линия на сглаживание ситуации: Чаушеску сразу ушел от обсуждения проблем трансильванских венгров, Кадар лишь в общих словах указал на неприемлемость национализма и необходимость единства коммунистического движения. Однако в ходе переговоров некоторых острых вопросов все же избежать не удалось. Так, при обсуждении вопроса о книгообмене румыны отметили, что предлагаемая венгерская литература (прежде всего художественная) зачастую не склонна признавать существующие границы (по мнению румын, при этом совсем не важно время или эпоха создания литературных произведений). Особое недовольство румынской стороны вызвала публикации в Венгрии писем адмирала Хорти[492], воспринятых ими не как исторический источник, а как руководство к действию. Когда сторонам не удавалось обойти острых проблем, в зале переговоров возникала напряженность.

В мае 1965 г., уже после отставки Хрущёва и кончины Георгиу-Дежа Кадар при посещении с неофициальным визитом СССР в ходе неформального общения с Л. И. Брежневым и А. Н. Косыгиным на охоте в Завидово откровенно говорил о большом интересе венгерского общественного мнения к положению венгров в Трансильвании, добавив при этом, что не от всех соотечественников можно ожидать последовательно марксистской оценки происходящего. Румынский национализм, продолжал он, становится фактором, сильно влияющим на общественное мнение, создающим немалые проблемы для достигнутого в Венгрии национального единства и питательную среду для усиления антикоммунистических настроений. Советские лидеры дали понять, что любая попытка поднять этот вопрос до уровня проблемы всего советского блока вызовет со стороны румын негативную реакцию и еще больше оттолкнет их именно в тот момент, когда после ухода Хрущёва предпринимаются шаги по сближению с ними[493]. И позже, на других встречах, представители КПСС повторяли, что речь идет прежде всего о проблеме двусторонних отношений: пусть венгры договариваются непосредственно с румынами. Курировавший отношения с соцстранами секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов, принимая периодически посланцев ВСРП, не советовал делать проблему венгерского национального меньшинства центральной в венгеро-румынских отношениях. В Москве внутриполитическое положение в Румынии не вызывало беспокойства, не нравился лишь особый внешнеполитический курс. Это контрастировало с Югославией, внутриполитическая ситуация в которой (включая межнациональные отношения) пользовалась как раз большим вниманием в силу неприятия югославской модели самоуправления.

В марте 1966 г. Чаушеску принял в Бухаресте Кадара уже в новом для себя качестве генерального секретаря партии, обозначив свои установки по разным пунктам. Было подчеркнуто негативное отношение к проектам создания межгосударственных плановых структур, не был дан ход венгерским идеям расширения дунайского сотрудничества, как ранее советским предложениям о совместном использовании ресурсов Нижнего Дуная. По откровенно высказанному мнению румынской стороны, отношения двух стран соответствовали «стандарту», принятому в странах «социалистического лагеря», так что не было оснований искать чего-то большего[494]. Бухарест недвусмысленно препятствовал расширению культурного сотрудничества, опасаясь усиления будапештского влияния на трансильванских венгров. Неудовольствие венгерской стороны в связи с этим было настолько велико, что с весны 1966 г. в венгерской прессе стали все чаще писать о благоприятном положении с развитием культуры венгров Воеводины. Подтекст был очевиден: власти титовской Югославии, рассматривая своих венгров как мост для сближения двух стран, не ставят препон на пути их культурных связей с Будапештом. Контраст с ситуацией в Румынии внимательный читатель мог наблюдать, что называется, невооруженным глазом. Спустя несколько месяцев, в своем программном выступлении по случаю 45-летия создания румынской компартии Чаушеску впервые публично раскритиковал старую коминтерновскую традицию – говорить о румынском «империализме», характеризуя отношение титульной нации к своим национальным меньшинствам, и о многонациональном румынском государстве межвоенного периода. Это был явный знак формирования концепции румынского национального (при всем своем многоязычии) государства, которая со временем стала находить все более последовательное отражение и в официальных документах.