1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

В отличие от предыдущего совещания в Москве на варшавскую встречу делегация КПЧ была приглашена, и, кроме того, планировалось увеличить состав всех делегаций. Руководство КПСС стремилось, с одной стороны, усилить давление на лидеров Чехословакии, а с другой стороны, создать более благоприятные условия для их разобщения. Перед началом совещания выяснилось, что чехословацкая сторона отказалась участвовать, предложив взамен провести серию двусторонних встреч. Вероятно, расчет был на то, что таким образом удастся нарушить единство атакующей «пятерки». Отказ Чехословакии участники совещания расценили как оскорбление, в некоторых делегациях высказывались предположения, что, возможно, будет принято решение о военной интервенции. Когда перед началом совещания кто-то в присутствии Гомулки высказался в таком роде, он остро отреагировал, проворчав, что еще не настало время принимать подобные решения, особенно в Варшаве. Атмосферу подогрело опоздание венгерской делегации. Как оказалось, Кадар перед вылетом в Варшаву решил встретиться с Дубчеком[700].

Открывший совещание Гомулка на правах хозяина первым от имени польской делегации дал оценку ситуации в Чехословакии. Выражая беспокойство из-за усиления негативных явлений (отход КПЧ от принципов марксизма-ленинизма и трансформация ее в партию социал-демократического типа, нарастание контрреволюции и настроений мирного перехода от социализма к капитализму), а также других изменений, которые могли нарушить соотношение сил в Европе в невыгодную для «социалистического лагеря» сторону, Гомулка в известной степени суммировал мнения, высказанные на предыдущих совещаниях. При этом он не давал каких-либо рекомендаций по противодействию данным процессам, а только кратко констатировал: нельзя допустить, чтобы в Чехословакии победили тенденции, неблагоприятные для дела социализма.

В отличие от Гомулки, Янош Кадар начал свое выступление весьма эмоционально. Рассказывая, что во время состоявшейся накануне беседы Дубчек и Черник жаловались на свою беспомощность, Кадар и сам начал сокрушаться. Более посвященные лица из окружения Брежнева позднее считали, что это была игра, призванная сокрыть истинную позицию Кадара. Следуя своей роли главного посредника между советской и чехословацкой стороной, он убеждал Брежнева и хорошо ему знакомого с 1956 г. Андропова в необходимости острого реагирования, а чехам старался внушить, что лишь твердое сопротивление сможет защитить их от советской интервенции. В Москве подозревали, что Кадар, действуя подобным образом, стремился избавиться от имиджа единственного в соцсодружестве лидера, привезенного на советских танках. Анализируя обстановку в Чехословакии, Кадар констатировал, что венгры оценивают ее так же, как и Гомулка, но наблюдаемым явлениям дают другие названия. Практические предложения он облек в форму загадочного пожелания, чтобы в Чехословакии появилась марксистско-ленинская сила, которой следовало оказать полную поддержку.

Сурово оценил ситуацию в Чехословакии Вальтер Ульбрихт. Однако свои практические предложения он свел к необходимости интенсифицировать контакты с чехословацкой стороной (обращение с совместным письмом, беседы и требования отстранить от власти контрреволюционные и реакционные элементы). Один только Тодор Живков, усомнившись в наличии в Чехословакии способных реализовать рекомендации «пятерки» сил, заявил, что имеется единственный выход: решительная помощь (т. е., переводя на обычный язык, военная интервенция) стран-участниц Варшавского договора.

Выступая в конце пленарного совещания, Брежнев безоговорочно поддержал данную Гомулкой оценку ситуации в Чехословакии. Он много говорил о необходимости решительных действий, но адресовалось это внушение в первую очередь отсутствовавшим на совещании чехословакам. Брежнев подчеркнул право и обязанность соцстран оказать им помощь, но обусловливал это либо обращением чехословацкой стороны с соответствующей просьбой, либо реальной угрозой социализму, вынуждающей к интервенции. Он также рекомендовал продолжить поиск в КПЧ «здоровых сил», способных вести борьбу за возвращение партии руководящей роли. Брежнев счел целесообразным направить КПЧ очередное письмо от имени участников совещания, а также организовать встречу представителей двух или трех партий с руководством КПЧ, чтобы обсудить мероприятия, цель которых – переломить ход событий. Свое выступление Брежнев закончил призывом действовать единым фронтом в общем деле защиты социализма и заявил, что СССР готов оказать Чехословакии любую необходимую помощь.