1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Волновало же их то, что польская «оттепель», так славно начинавшаяся, к концу 1960-х гг. сошла на нет. Партия вновь затянула гайки в области культуры и вернулась на путь форсированной индустриализации, выжимая все необходимые средства из населения. Низкий уровень жизни, стареющий догматик на посту лидера партии, свертывание рабочего самоуправления, закрытие нескольких популярных журналов – все это понемногу переполняло чашу терпения. Особенно живо реагировала творческая интеллигенция, которая еще в 1958 г. на очередном съезде писателей протестовала против возвращения жесткой цензуры. В 1964 г. тридцать четыре заслуженных деятеля науки и культуры обратились с открытым письмом к премьер-министру Юзефу Циранкевичу, вновь выступив против цензуры, а заодно потребовав увеличить количество бумаги на издание художественной литературы (бумага в большом количестве шла на экспорт).

29 февраля 1968 г., в обстановке нарастающего политического маразма и репрессий, варшавское отделение Союза писателей собралось на чрезвычайное заседание. Писателей словно прорвало. Как и в 1956 г., труженики пера снова заговорили о произволе цензуры, о разгуле антисемитизма, об арестах недовольных, наконец, об убожестве материального положения литераторов. Блестящий памфлетист католического еженедельника «Tygodnik Powszehny» Стефан Киселевский зачитал список писателей и их произведений, запрещенных к изданию, к восторгу присутствующих обозвав режим Гомулки «диктатурой невежд». Взбудораженные писатели готовы были выступать до поздней ночи, но в это время к зданию Союза писателей подъехали машины с «рабочим активом», и литераторы поняли, что пора закругляться. Все же перед закрытием собрания они успели принять резолюцию, где высказали немало претензий власти и потребовали вернуть «Дзядов» на сцену.

Начало было положено. 8 марта, невзирая на превентивное задержание почти всех лидеров студенческой акции протеста, состоялся массовый митинг учащихся Варшавского университета. Студенты требовали демократии и уважения к национальной культуре. На этот раз власти не обошлись простыми угрозами, а перешли к действиям. Поскольку милиция не имела доступа на территорию вуза, к университетским воротам подогнали автобусы с «Добровольным резервом гражданской милиции» (Ochotnicza Rezerwa Milicji Obywatelskiej, ORMO): дружинниками в касках, вооруженными резиновыми палками. И началось…

«Автобусы как раз отъезжали… – вспоминала на допросе одна из участниц митинга, – когда внезапно со стороны истфака появились ОРМО-вцы с палками, я побежала… Нас… загнали в Казимировский дворец (одно из зданий на территории вуза. – В. В.)… С балкона я видела, как ОРМО-вцы и милиционеры в касках действуют внизу дубинками. Видела двух милиционеров в форме, которые избивали какую-то девушку, лежавшую без сознания. С правой стороны возле стены лежали два парня, тоже без сознания. К ним подбежали три ОРМО-вца и стали лупить их по лицам и животам. В другом месте несколько гражданских били палками двух девушек. Убегающих били по головам, ногам и шее. Когда через минуту двое студентов попытались втянуть тех парней через окно, к ним снова подлетела пара ОРМО-вцев и стала охаживать их, пока окно не закрыли. Помню, что, стоя на балконе, я разрыдалась и сказала оказавшемуся рядом профессору несколько горьких слов о том, что нас обманули. Остальные чувствовали то же самое. Какой-то парень, бледный и не владеющий собой, хотел сбросить на стоявших внизу ОРМО-вцев горшок с цветами. Его оттащили… Другие требовали ректора, но тот не захотел подойти к окну»[423].

Выбегающие из университета студенты стали собираться большими группами в центре исторической части города – Краковском предместье, но их немедленно атаковали милиционеры. Доходило до гротеска. Несколько десятков человек в поисках спасения укрылись в костеле Святого Креста – одном из крупнейших храмов польской столицы. Кто-то издевательски выкрикнул: «Глядите, как партия заталкивает людей в церковь!»[424] Милиция устремилась внутрь, студенты с пением «Интернационала» попытались забаррикадировать двери, но безуспешно.

Вскоре на улицах города был водворен порядок.