1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Участие Болгарии в акции вторжения в августе 1968 г.[417] положило конец курсу на реформы в Болгарии. Их продолжение рассматривалось теперь как прямая угроза существовавшему политическому режиму. Экономическая логика оказалась побежденной опасениями политических последствий преобразований. В полной мере проявились при этом прагматизм Живкова и его готовность не просто «сверять часы с Москвой», но и жить по московскому времени. «Негарантированным преимуществам реформ, – пишет Искра Баева, – Живков предпочел надежную политическую и экономическую поддержку Советского Союза»[418]. Характерный пример: уже в начале сентября 1968 г. ожидался приезд Живкова в Москву с просьбой предоставить Болгарии кредит в 300 тыс. валютных рублей. А сколько было еще подобных обращений!

Вся дальнейшая история «эпохи живковизма» свидетельствует, что болгарский лидер всеми силами стремился обеспечить оформившееся еще в хрущёвский период привилегированное положение Болгарии под заботливым крылом «старшего брата», понимая, что такое отношение следовало «отрабатывать». Ясно подтвержденный в драматические дни чехословацкого кризиса курс безоговорочной поддержки советского руководства способствовал формированию особого отношения Брежнева к Болгарии, которую советский лидер, по признанию его окружения, очень любил[419]. Болгарский выбор – безоговорочное следование в фарватере советской политики, демонстрация восторженного восприятия советских инициатив – приносил значительные преференции при распределении советских субсидий, энергоносителей и сырья. В итоге при Брежневе сложилась неравноправная система двустороннего сотрудничества, при которой льготная, а нередко и вообще бесплатная помощь достигала десятков миллиардов рублей ежегодно, а за важное стратегическое сырье, поставлявшееся по ценам значительно ниже мировых, Болгария поставляла в Советский Союз сельскохозяйственную продукцию и промышленные товары, не имевшие спроса на мировом рынке. Подобная практика отвечала представлениям болгарского лидера о возможных путях реализации национально-государственных интересов Болгарии. Насколько долговременной виделась ему эта перспектива и каковы были, по мнению Живкова и его окружения, пределы зависимости Болгарии от Москвы, возможности и готовности проявления какой-либо самостоятельности в международных делах, в частности по румынскому примеру, – другой вопрос, требующий внимательного всестороннего изучения. Однако сделанный Живковым выбор, рассмотренный в исторической ретроспективе, несомненно способствовал последующему модернизационному прорыву Болгарии, который невозможно отрицать и бессмысленно игнорировать. Понимание этого продемонстрировал премьер-министр Болгарии Бойко Борисов. Выступая в ноябре 2010 г. по национальному телевидению, он заявил: «Если мы сможем сделать хотя бы сотую долю того, чего добился для Болгарии Тодор Живков, и что было сделано за эти годы, это стало бы огромным успехом правительства… Мы уже 20 лет приватизируем то, что было построено тогда…»[420]

Помимо прагматических соображений для формирования «особой» позиции Живкова и, как следствие, для выбора «поведения» Болгарии в период чехословацкого кризиса решающее значение имели представления об исторической необходимости для коммунистов любыми средствами защищать завоевания социализма, равно как и своеобразный комплекс ненужности глубинного реформирования этого общественного строя, ограничиваясь лишь исправлением его «недостатков» на основе прежней идеологической парадигмы.

Вадим Вадимович Волобуев 1968 г. в Польше и позиция епископата римско-католической церкви

Примас (глава епископата) Польши кардинал Стефан Вышиньский характеризовал бунтарство западной молодежи в 1960-1970-е гг. как анархию, огульное ниспровергательство без созидательной программы и каприз людей, не знающих, куда девать время и деньги. Такому мнению, несомненно, способствовали симпатии многих бунтарей марксизму, который в глазах польского клира являлся не чем иным, как орудием порабощения народа. Между тем в 1968 г. молодежные волнения распространились и в самой Польше.

Начиналось, как и на Западе, с музыки. Уже в 1965 г. аранжировщик и певец, будущий классик прогрессивного рока Чеслав Немен объехал с концертами Польшу, Венгрию, Францию и Югославию, а в конце 1966 г. увидела свет первая успешная пластинка польских «битлов» – группы «Червоне гитары». В апреле 1967 г. произошло и вовсе неслыханное – в Варшаве выступили «Роллинг Стоунз». Концерт состоялся во Дворце науки и культуры, некогда возведенном советскими строителями по образцу сталинских «высоток», а билеты распространялись через горком – красноречивое свидетельство новых времен!

Казалось, повеяло новой оттепелью, как уже было в 1956 г., но надежды эти не сбылись. Напротив, пока молодежь играла рок и отращивала волосы по последней моде, номенклатура развязала «охоту на ведьм», назвав ее «антисионистской кампанией».