1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Акцентируя сионистскую угрозу, советское руководство исходило в первую очередь из практических целей своей внешней и внутренней политики. Именно в первой декаде мая 1968 г. с подачи советской стороны[401] началась очередная фаза обострения арабо-израильского конфликта, в котором Москва выступала на стороне арабской коалиции. Сложность и разнообразие мотивов, по которым левый антисемитизм принял форму антисионизма, прослеживаются в истории стран «соцлагеря». Например, союзникам по восточному блоку было известно, что чехословацкое еврейство в целом приветствовало «Пражскую весну», немало евреев было и среди ее активистов и руководителей: Ф. Кригель, О. Шик, И. Пеликан (руководитель радио и телевидения), Э. Гольдштюкер (Союз писателей), В. Кашпар (Союз журналистов), писатели А. Гроссман и А. Лустиг и др. Однако говорить о «еврейском факторе» было неудобно из-за возможных обвинений в антисемитизме и проявлении расового подхода и, как отметил К. Чакыров, звучало бы «старомодно»[402]. По этим причинам была воспринята политико-идеологическая дефиниция «сионизм».

После поражения арабской коалиции в Шестидневной войне (июнь 1967 г.) в оборот был запущен лозунг «Сионизм – орудие империализма», под которым СССР стремился, помимо прочего, упрочить и расширить свое влияние в «третьем мире». Учитывался и тот факт, что в руководстве стран восточного блока, особенно в Польше, существовали подозрения в «неблаговидной роли» евреев. Так, начиная с июня 1967 г. в польский политический лексикон было введено определение «империалистическо-сионистских сил» как действовавшей в стране «пятой колонны». На этой основе в Польше поднялась высокая волна антисемитизма, укрепившая стереотип восприятия поляков как врагов еврейства[403].

В целом педалирование «еврейского фактора» делало возможным и удобным кризис в «социалистическом лагере», в том числе студенческие демонстрации в Польше (март 1968 г.), разногласия с югославским и румынским режимами и, естественно, «Пражскую весну», как и экономический развал и подъем диссидентского движения в СССР, списывать на «происки сионизма».

Хотя в Болгарии «еврейский вопрос» никогда не был актуальным, Живков, следуя в фарватере советских инициатив, не мог его обойти. Беседуя с послом А. М. Пузановым 1 августа 1968 г.[404], он выразил «товарищескую озабоченность» распространением сионизма и, в частности, сильным давлением сионистов на Яноша Кадара. Сообщил Живков и о «некоторых проявлениях» сионистов в Болгарии. Приведенный им «факт», что глава правительства Станко Тодоров, «достаточно зрелый и опытный политический лидер», находится под влиянием «весьма сомнительных» взглядов своей жены[405], на первый взгляд был недостаточно серьезным, но тем не менее отвечал «злобе дня» и при известных обстоятельствах мог бы сработать против Тодорова, в частности и во внутрипартийной борьбе.

Документы свидетельствуют, что информация Живкова пришлась «ко двору». В записке Пузанова от 6 июня 1969 г., адресованной заместителю министра иностранных дел В. С. Семенову[406], с удовлетворением отмечалось, что в вопросе о деятельности международного сионизма позиция ЦК БКП «не отличается от нашей» и что «болгарские друзья правильно оценивают международный сионизм как активное орудие и верную агентуру империализма». Особо указывалось на наличие «значительной прослойки» евреев в болгарских СМИ и творческих организациях, перечислялись в этой связи и сотрудники партийно-государственного аппарата (директор Института истории БКП Д. Елазар, ранее заведовавший Агитпропотделом ЦК; директор Института общественных и идеологических исследований Р. Аврамов; директор Института организации управления при Совете министров Д. Давидов; советник Комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству при Совете министров НРБ В. Натан). Пузанов также выразил озабоченность тем, что усилия «друзей» по разоблачению сионизма недостаточны (в 1968 г. этому была посвящена всего одна статья в газете «Вечерни новини», а в первые месяцы 1969 г. – ни одной) и что только в последнее время власти начали чистку СМИ «от политически неустойчивых элементов», в числе которых лица, находящиеся под влиянием сионистской пропаганды. Думается, что это критическое замечание объективно отразило искусственность постановки «еврейского вопроса» болгарским руководителем, вынужденность его своевременной и «адекватной» реакции на соответствующие установки Москвы.

В данном контексте понятна и дальнейшая судьба Сони Бакиш. В связи с 25-летием руководимого ею популярного журнала «Жената днес» (основан 1 октября 1945 г.) Живков в «поздравительной» телеграмме остро раскритиковал издание за мелкобуржуазный уклон, отсутствие классовых позиций, неправильное воспитание болгарских женщин и за – самое преступное! – феминизм[407]. Не удивительно, что подобные обвинения вскоре привели к отставке главного редактора.