1978, Предварительный заезд

- Но скажу тебе, парень, что это не новая история. Я уже несколько недель бегу по следу. Посольство тоже пустило своих ищеек. Если хочешь знать, они даже послали одного из разведки втихаря собирать слухи в очередях, которые тут на каждом шагу. Все это оказалось одним большим ляпом. Было чертовски глупо послать тебя сюда. Эти фанатики в Лондоне не хотят слышать слово «пустышка», хотя вся эта история не стоит выеденного яйца.

Я снял очки, посмотрел стекла на свет и надел их снова.

- Ладно, - негромко сказал я, - очень мило, что вы побеспокоились обо мне, но не могу же я вернуться, даже не попытавшись разобраться, верно?

Ведь мне оплачивают проезд, гостиницу и все прочее. Но думаю, - решил я пустить пробный шар, - вы могли бы рассказать мне, что вам удалось узнать.

Это избавило бы меня от утомительной беготни.

- Помилуй Бог, - взорвался Херрик, - ты хочешь, чтобы тебя привели за ручку, так, что ли? - Он прищурил глаза, поджал губы и в очередной раз оглядел меня. - Ну что ж, слушай, парень. Минувшим летом трое русских наблюдателей ездили в Англию на это трижды проклятое троеборье. Чиновники из подкомитетов, которых посылали для проработки деталей плана проведения конных соревнований на Олимпиаде. Я разговаривал со всеми тремя в их огромном Национальном олимпийском комитете на улице Горького, напротив музея Красной Армии. Они видели езду Фаррингфорда на всех соревнованиях, но между ним и событиями в России нет абсолютно никакой связи. «Нет, нет и нет» - вот их единодушное мнение.

- Что ж, - уступил я, - а что вы скажете о русской команде, приезжавшей на соревнования в Бергли?

- До них не доберешься, парень. Ты никогда не пробовал брать интервью у кирпичной стены? Официальный ответ гласил, что русская сборная не имела контактов ни с Фаррингфордом, ни с британским гражданским населением - тем более что они вообще не говорят по-английски. Я заранее был в этом уверен, но промолчал.

- А вы узнали что-нибудь о девушке по имени Алеша?

Услышав имя, Херрик подавился спиртным. Мои слова вызвали у него приступ гомерического хохота.

- Для начала, парень, Алеша вовсе не девушка. Алеша - мужское имя.

Уменьшительное. Как Дики от Ричард. Алеша - производное от Алексей.

- Да ну? - И если ты поверил этому трепу насчет покойного немца и его любовника - мальчишки из Москвы, - можешь выбросить все это из головы. Тебя за одни лишь такие разговоры засунут в кувшин и крепко заткнут пробкой. Здесь гомосексуалистов не больше, чем бородавок на бильярдном шаре.

- А остальные участники немецкой команды? Им вы смогли задать вопросы?

- С ними разговаривали дипломаты. Никто из гансов ничего не знает о делах Крамера.

- А сколько Алеш может быть в Москве? - осведомился я.

- А сколько Диков в Лондоне? - вопросом на вопрос ответил Херрик.

- Население обоих городов примерно одинаково.

- Выпьете еще? - перебил я. Журналист поднялся и оскалил зубы в подобии улыбки. Но тяжелый взгляд ничуть не смягчился.

- Я принесу, - сказал он, - если ты меня субсидируешь.

Я дал ему пятерку, которую отложил про запас. Здесь расплачивались только иностранной валютой, сказал мне бармен. Рубли и деньги стран Восточного блока не принимали. Этот бар предназначался для гостей с той стороны железного занавеса, которым следовало оставить здесь как можно больше франков, марок, долларов и иен. Сдачу возвращали очень точно в той же валюте, которой расплачивался посетитель.

После следующего стакана Малкольм Херрик слегка оттаял и рассказал мне о своей работе в Москве.

- Прежде британские корреспонденты торчали здесь дюжинами, но сейчас большинство газет их отозвало. Осталось пять-шесть человек, не считая парней из агентств новостей, типа «Рейтер» и ему подобных. Дело в том, что если в Москве происходит что-нибудь важное, то об этом сначала узнают за границей. Потом новости возвращаются к нам по радио от всемирной службы новостей. Мы с тем же успехом могли бы получать всю информацию об этой стране у себя дома.

- Вы можете разговаривать по-русски? - прервал я его рассказ.

- Нет. Русским не нравится, когда приезжие владеют их языком.

- Но почему?

Он с жалостью посмотрел на меня.

- Их принцип - держать русских подальше от иностранцев, а иностранцев - подальше от своих. Иностранцы, постоянно работающие в Москве, должны жить в специальных домах с русскими охранниками в воротах. Мы даже офисы устраиваем там. И поменьше выходить из дому, так-то, парень. Новости приходят ко мне сами. По телексу из Лондона.

Казалось, что Херрик не столько удручен своим положением, сколько просто циничен. Я задумался о том, какого рода истории он сочинял для «Уотч», газеты более известной своими эмоциональными крестовыми походами против выбранных наугад противников, чем точностью. Я редко читал эту газету, так как ее обозреватель скачек лучше разбирался в орхидеях, чем в событиях на ипподроме Аскот.

Мы допили наконец свое виски и встали, чтобы уйти.

- Спасибо за помощь, - поблагодарил я. - Можно ли позвонить вам, если мне что-нибудь придет в голову? Ваш номер есть в телефонной книге?