1979, Твердая рука

- Рискованное дельце, - поразмыслив, отозвался Чико.

- Но так, чтобы он об этом не догадался.

- Неужели? Я кивнул.

- Речь идет об отставном суперинтенданте Эдди Кейте.

Чико разинул рот.

- Ты шутишь.

- Нет.

- Но ведь он сыщик. Сыщик из Жокейского Клуба.

Я поведал ему о сомнениях Лукаса Вейнрайта, и Чико заявил, что Лукас Вейнрайт, должно быть, ошибся. Вот нам и надо выяснить, спокойно принялся убеждать его я, прав он или нет.

- И как мы это сможем сделать?

- Не знаю. А ты как считаешь?

- По-моему, мозговой центр нашей группы - ты, а не я.

Параллельно Мидлтон-роуд тянулась грязная Рэндж-ровер. Мы повернули к дому Бразерсмита, одновременно выскочили из «Шимитара» и приблизились к мужчине в твидовом костюме, только что выбравшемуся из своего драндулета.

- Мистер Бразерсмит?

- Да. В чем дело?

Он был молод, нервен и постоянно оглядывался через плечо, словно его там кое-что беспокоило. Я решил, что он или приехал раньше времени, или, наоборот, опоздал.

- Вы не уделите нам несколько минут? - спросил я. - Это Чико Барнс, а я Сид Холли. Тут есть ряд вопросов…

Услышав, как меня зовут, он мгновенно отреагировал и посмотрел на мои руки, остановив взгляд на левой.

- Вы - человек с электропротезом?

- Э… да, - смущенно пробормотал я.

- Тогда заходите. Можно мне на него поглядеть?

Он повернулся и уверенно зашагал к дому. Но я стоял на месте и мечтал поскорее отсюда выбраться.

- Идем, Сид, - затормошил меня Чико, направившись вслед за Бразерсмитом.

Он посмотрел на меня и остановился.

- Покажи ему руку, Сид, если он так хочет, и, возможно, он нам чем-нибудь поможет.

Услуга за услугу, мелькнуло у меня в голове… Допустим, но цена меня совсем не устраивает. Я нехотя побрел в хирургический кабинет Бразерсмита.

Он задал мне массу вопросов, говоря четко и ясно, как с больным, а я отвечал ему с подчеркнутым безразличием. У меня накопился немалый опыт, как-никак я частенько посещал Инвалидный центр.

- Вам не трудно вращать запястьем? - спросил он.

- Да, немного. - Я показал ему, как это делается. - Там вставлено нечто вроде чашечки, которая соединяется с пальцами. Другой электрод, подключаясь, вызывает определенные импульсы, благодаря которым рука и поворачивается.

Я понял - он хочет, чтобы я снял протез и показал его. Однако я не собирался этого делать. Наверное, он почувствовал и не стал меня просить.

- Он очень прочно соединен с вашим локтем, - произнес он, постаравшись деликатно обойти острые углы.

- Во всяком случае, не падает. Бразерсмит кивнул головой.

- И вы легко снимаете и прикрепляете его?

- Я пользуюсь пудрой из талька. Она хорошо скрепляет. - Я не стал подробно объяснять.

Чико открыл рот, но тут же закрыл его, уловив мой неприязненный взгляд Он не сказал Бразерсмиту о том, что часто я снимаю протез с большим трудом.

- Вы рассчитываете приспособить подобное устройство для лошадиных ног? поинтересовался Чико.

Бразерсмит поднял голову. Лицо у него по-прежнему было напряженное. Он серьезно ответил:

- Технически это вполне возможно, но я сомневаюсь, что кому-нибудь удастся вытренировать лошадь или заставить электроды реагировать на импульсы ее мозга.

К тому же мы не оправдаем расходы.

- Я просто пошутил, - небрежно заметил Чико.

- Разве? Да, я понял. Но нередко случалось, что у лошади приживался протез. Я как-то прочел об удачном протезе передней ноги у одной породистой кобылы. Она с ним нормально бегала и даже родила здорового жеребенка.

- Ага. - Поворот темы обрадовал Чико. - Знаете, за этим мы и приехали.

Узнать о кобыле. Только эта в отличие от вашей недавно умерла.

Бразерсмит без всякого удовольствия переключился с разговора об искусственных конечностях на расспросы о лошадях с больным сердцем.

- Ее звали Бетезда, - проговорил я, опустил рукав и застегнул запонку.

- Бетезда? - Он наморщил лоб, и его взгляд из беспокойного сделался огорченным. - Простите, я не в силах припомнить…

- Это кобыла из конюшни Джорджа Каспара, - уточнил я. - В два года она считалась одной из лучших, а в три у нее начались сердечные спазмы, и она перестала выступать. Ее отправили на обследование, потом она ожеребилась, но во время родов у нее остановилось сердце.

- Бедняга, - с явным сочувствием воскликнул он. - Какая жалость. Но я уже объяснял вам, что имею дело с массой лошадей и порой даже не знаю их клички.

Вас, наверное, волнует вопрос со страховкой, или вы полагаете, что всему виной халатное обращение? Уверяю вас…

- Нет, - успокоительно произнес я, - вы ошибаетесь. Мы имели в виду совсем иное. Но, может быть, вы припомните, как лечили Глинера и Зингалу?

- Да, конечно. Этих двух я прекрасно помню. Настоящий позор для Джорджа Каспара. Такое разочарование.

- Расскажите нам о них поподробнее.

- Да тут и рассказывать, собственно, нечего. Обычная история, за исключением того, что в два года оба жеребца были в отличной форме.

- Что вы имеете в виду? - недоуменно спросил я.