1982, Банкир

Мне даже ожидание долгим не показалось. Пролетело в один миг.

Многоцветная волна лошадей поднялась над ближайшим барьером, рухнула и с грохотом покатилась к нам. Земля гудела под копытами, воздух звенел от брани жокеев, мощные тела взмывали над живой изгородью, волна пота, усилий, скорости заполонила глаза, уши, разум, ударила по сердцу, как внезапное чудо, и пропала, схлынула, оставив по себе тишину. Я несколько раз спускался к самим препятствиям, чтобы посмотреть, как это выглядит вблизи. Я видел это и здесь, и на других ипподромах, и неистовый прилив возбуждения все еще был для меня полон прелести и новизны.

- Кто нынешний владелец Индийского Шелка? - спросил я.

- Мистер Чакворт из Бирмингема, - ответил Рикки. - Иногда его можно встретить на скачках, и всегда он рассусоливает насчет Индийского Шелка.

Но это не он купил его у папы. Он купил позже, когда конь уже был в порядке. И дал настоящую цену, как мы слышали. От этого только хуже стало. И горько, и жалко.

- А кто купил лошадь у твоего отца?

- Я его не видел… Фамилия его Смит. А имя какое-то смешное. Не помню. Смит. Друг Кальдера.

- Может быть, - пораженно спросил я, - его звали Дисдэйл Смит?

- Точно. Похоже на то. А вы откуда знаете?

- Он в тот день был в Аскоте, - сказал я. - Там же, на тротуаре, как раз рядом с Кальдером Джексоном.

- Он там был? - Рикки явно потерял самообладание. - Чертов сукин сын! Все он врал про свои прекрасные луга!

- А кто говорит правду, когда продает или покупает лошадей? - риторически спросил я.

У дальнего поворота дорожки показались скакуны, устало заходящие на второй круг.

- Что вы собираетесь делать? - спросил Рикки. - Ну, насчет меня.

Вы не скажете маме и папе, а? Ну пожалуйста, не говорите!

Я посмотрел в глаза юноше и увидел, что в них осталась тревога, но исчез первоначальный панический страх. Похоже, он сознавал, что я вряд ли потащу его за решетку, но вот насчет остального уверен не был.

- Наверное, они должны знать, - сказал я.

- Нет! - Его мгновенно охватило смятение. - У них было столько забот, а я чуть не сделал еще хуже, только вы меня остановили, а потом я стал просыпаться весь в поту, когда представил, что бы стало с ними, и я получил хороший урок: ничего доброго не добьешься, убивая людей, можно только испоганить жизнь своим родным.

После долгой паузы я сказал:

- Ладно. Не буду им рассказывать.

И да поможет мне Господь, подумал я, если он когда-нибудь нападет на кого-то еще, потому что первая попытка сошла ему с рук.

Облегчение, казалось, обессилило его почти так же, как и тревога. Он заморгал, отвернулся и стал смотреть туда, где участники состязания в третий раз заходили на прямую, на этот раз собравшись с силами для финишного рывка. Опять возносилась и падала волна над дальними барьерами, но теперь единый гребень разбился на множество брызг, слитная группа растянулась в цепочку.

Я вновь полюбовался вблизи поражающим воображение взлетом лошадей и жокеев, и от зависти мне захотелось самому вскочить в седло; но, как и Алеку, мне захотелось слишком поздно. У меня были сила и здоровье… но мне было тридцать три.

Лошади галопом пронеслись к аплодирующим трибунам, а мы с Рикки медленно побрели им вслед. После признания он был тих и спокоен; ему стало легче, когда он излил душу.

- Что ты теперь думаешь о Кальдере Джексоне? - спросил я.

Он выдавил из себя кривую усмешку.

- Ничего особенного. Все это было безумие. То есть не его же вина, если папа упрям, как осел.

Я это проглотил.

- То есть ты хочешь сказать, по-твоему, твой отец мог сам послать лошадь к нему?

- Да, думаю, мог бы, как и хотела мама. Но он сказал, что это глупость и одно разорение. Вы не знаете моего папу, он если уж вбил себе в голову, то просто бесится, когда кто-то начинает спорить, и он накричал на нее, а это несправедливо.

- Если бы твой отец послал лошадь к Кальдеру Джексону, - задумчиво сказал я, - скорее всего она бы до сих пор принадлежала ему.

- Да я не думаю, что он этого не понимает. Конечно, это правда, но он и под страхом смерти этого не скажет.

Наши ноги путались в густой траве; я спросил его, откуда Кальдер или Дисдэйл могли узнать, что Индийский Шелк болен. Он пожал плечами.

- Из газет. Он должен был быть фаворитом на приз Короля Георга VI в День Дарения, но, конечно, не участвовал, и пресса разнюхала почему.

Мы вновь подошли ко входу в закрытые трибуны, прошли внутрь, и я спросил, где Рикки живет.

- В Экснинге, - ответил он.

- Где это?

- Под Ньюмаркетом. - В его взгляде опять затрепетали опасения. Вы правда не скажете?

- Правда, - успокоил я. - Только… - Я слегка нахмурился, подумав о тепличных условиях, в которых растят его родители.

- Только что?

Я слегка изменил курс.

- Чем ты сейчас занимаешься? Все еще учишься в школе?

- Нет, закончил, вот когда сдал экзамены. То есть надо было сдать.

Сейчас тебя ни на какую нормальную работу не примут без этих бумажек.

- Ты разве работаешь не у отца? Должно быть, он услышал в моем голосе оттенок облегчения, потому что впервые за все время широко улыбнулся.