1983, След хищника

Я был рад, что очнулся, но, честно говоря, мне это доставило мало удовольствия. Для начала, я был совершенно раздет. Ах ты, педик, гневно подумал я. Все совпадает до мелочей. Как Алисия. Думаю, что и Морган Фримантл был сейчас совершенно голым.

Частное учебное руководство «Либерти Маркет» гласит: «Немедленным и эффективным средством подавления и унижения жертвы является лишение его/ее одежды».

Доминик был одет, ему даже вдобавок к плавочкам свитер надели, но, с другой стороны, он был слишком мал, чтобы видеть в наготе унижение. Смысла не было.

Единственное, что я мог сделать, так это думать о себе как об одетом.

Я сидел на земле. Глинистая почва, усыпанная опавшими листьями. Я опирался на дерево, с которого, эти листья и осыпались - маленькое деревце с гладким твердым стволом не более четырех дюймов в диаметре.

Видимость с обеих сторон ограничивали вечнозеленые кустарники, по большей части, как бы смешно это ни показалось, лавры. Я сидел на маленькой лужайке, на которой росло еще одно молоденькое деревце. Наверное, бук, подумал я.

Самой главной и наиболее удручающей проблемой было то, что я не мог уйти из-за чего-то вроде наручников, защелкнутых на моих запястьях с другой стороны дерева, у меня за спиной. На лужайке было тихо, но вдали я слышал приглушенный постоянный гул - явно городской. Где бы я ни был, это было недалеко. Может, недалеко от Лаурела. Милях в двух… в пригороде. Я открыл рот и изо всех сил закричал:

- Помогите!

Я кричал долго. И безрезультатно. Небо, которое было таким синим в наделю скачек, теперь подернулось облаками - серое, как мои мысли.

Я не имел никакого понятия о том, сколько сейчас времени. Ощупав запястья, я понял, что у меня нет часов. Я мог встать. Я встал. Я мог обойти вокруг дерева.

Я так и сделал. Со всех сторон была одна и та же зелень.

Ветви деревца простирались как раз над моей головой - узкие крепкие веточки, заканчивающиеся более мелкими побегами и ответвлениями. Довольно много золотистых листочков все еще цеплялось за них. Я попытался стрясти их, но мои усилия едва пошевелили ветки, и листочки упрямо продолжали висеть.

Я снова сел и стал думать. Мыслей было много, и все неприятные. Главное - что в «Либерти Маркет» я никогда не стану рассказывать об этом дне… если доживу до того, чтобы рассказать. Дать себя похитить… как же глупо. Как же мерзко…

Я снова погрузился в размышления. Если бы до Пучинелли было легче добраться, я бы узнал о семействе Гольдони раньше и уехал бы из отеля «Шериатт» задолго до того, как туда приехала «Интернэшнл раг компани» со своим ковром. Если бы я не пошел забрать свои вещи… Если бы. Сплошные «если бы». Я подумал о Джузеппе-Питере-Пьетро Гольдони. С каким лицом он вошел в мою дверь - собранный, решительный, как солдат в бою, своей быстротой и точностью напомнив мне Тони Вэйна. Он сам забрал Доминика с пляжа и сам в маске похитил Алисию. Возможно предположить, что именно он назвался шофером, когда приехал за Морганом Фримантлом, и если так, то сам акт успешного похищения был для него таким же огромным удовольствием, как и получение денег.

Если я правильно его понимаю, подумал я, поможет ли это мне? Прежде я никогда не говорило похитителем лицом к лицу - всегда через посредника.

Акт принудительной торговли за выкуп, учебное пособие «Либерти Маркет», глава шесть. Очень трудно принуждать, когда находишься в таком невыгодном положении.

Шло время. Над головой время от времени пролетали самолеты, прилетела птичья чета посмотреть, что это за чужак залез тут на их территорию. Я сидел не то чтобы очень неудобно, пытаясь собраться с мыслями и прикидывая, сколько я тут еще смогу просидеть. Пошел дождь.

Дерево мало спасало, но я не особо тревожился. Капли падали сквозь листву, словно мягкий душ, свежим и непривычным ощущением лаская кожу. Я прежде никогда не бывал под дождем нагишом, насколько я помнил. Я поднял лицо, открыл рот и стал глотать капли, падавшие мне на лицо.

Вскоре дождь прекратился, стало темно. Придется тут всю ночь просидеть, подумал я.

Всю ночь так всю ночь. Прими. Смирись. Не так уж это и тяжело.

Я был силен и здоров, обладал врожденной выносливостью, пределов которой никто никогда не испытывал. Хотя руки и были скованы, но не туго и вполне терпимо. Я мог долго здесь просидеть без особых страданий. Я догадывался, что сидеть-то как раз и придется.

Хуже всего был холод, к чему прибавилось по приближении ночи еще желание съесть горячий ужин. Я пытался отрешиться от этих мыслей.

Я попытался активно скрести дерево наручниками, чтобы посмотреть, не смогу ли я перепилить ими дерево, как пилой. В результате я лишь слегка ободрал поверхность ствола и еще сильнее кожу рук с внутренней стороны.

Пусть деревце было молодым, но ствол его был плотным и очень твердым.

Я то и дело засыпал, довольно глубоко, раз повалился на бок и проснулся, уткнувшись носом в листву и потянув до боли плечо. Я попытался улечься поудобнее, но все получалось не Бог весть что - сидеть было лучше.