1985, Напролом

Я переоделся. Племянница ждала меня у весовой. Я повел ее к своей машине. Она не находила себе места от волнения. Впрочем, волнение ее несколько поутихло, когда она увидела, что у меня «мерседес». Но она тотчас вновь забеспокоилась, увидев, как я поморщился, садясь в машину.

- С вами все в порядке? Вы не можете потерять сознание или что-нибудь в этом духе?

- Да нет, вряд ли.

Я завел мотор и выбрался с забитой машинами стоянки. Одновременно с нами со стоянки выезжало еще несколько машин, но не так много, чтобы забить выезд на дорогу. Доедем без помех - разве что случится что-нибудь непредвиденное.

- Я думала, вас затопчут насмерть, - сказала племянница без особых эмоций. - Как человеку удается выжить в таком столпотворении?

- Везет, - коротко ответил я.

- Тетя явно вздохнула с облегчением, когда вы встали.

Я хмыкнул в знак согласия.

- Я тоже.

- Зачем вы этим занимаетесь? - спросила она.

- Скачками?

- Угу.

- Нравится.

- Нравится, когда вас топчут копытами?

- Нет. Это бывает не так часто.

Мы съехали с верескового холма и спокойно двинулись по дороге, которая в летнее время вечно бывает забита машинами отпускников. Но сегодня на дороге не было ни перегруженных фургонов, ни остановившихся на обочине машин с детишками, которых укачало, ни несчастных жертв кораблекрушения, мрачно ожидающих прибытия помощи. В ноябре девонширские дороги были пустынными и свободными и без помех вели нас к большим трассам, по которым мы без проблем доберемся в Чизик.

- Нет, скажите честно, - настаивала она, - зачем вы занимаетесь этим?

Я посмотрел на нее и увидел в ее лице интерес, вполне уместный для работника прессы. Еще я увидел большие серые глаза, тонкий прямой нос и решительно сжатые губы. «Красивая, породистая, ухоженная», - подумал я.

Репортеры уже сто раз задавали мне этот вопрос, и я дал стандартный ответ:

- Я занимаюсь этим потому, что родился для этого. Я вырос в конюшне.

Я не помню времен, когда не умел ездить верхом. И я не помню времен, когда не хотел быть жокеем.

Она слушала, склонив голову набок и глядя мне в глаза.

- По-моему, мне раньше никогда не приходилось встречаться с жокеями, - задумчиво произнесла она. - В Америке вообще скачки с препятствиями распространены меньше, чем в Англии.

- Да, пожалуй, - сказал я. - В Англии скачек с препятствиями, пожалуй, даже больше, чем гладких. Во всяком случае, не меньше, это точно.

- Так все же, зачем вы этим занимаетесь?

- Я же вам ответил.

- Ага, - сказала она и отвернулась, глядя на проносящиеся мимо поля.

Я дал волю фантазии. Я подумал, что для меня скачки - все равно что для кого-то другого - игра на скрипке. Я тоже извлекаю мелодию из сочетания тренированных мускулов и интуиции. Я стал жокеем потому, что общение с лошадью заполняет мою душу совершенным ритмом и высоким восторгом объединения с конем; но разве этакую чушь можно сказать вслух?

- Когда я верхом, - сказал я, - я чувствую, что по-настоящему живу.

Она снова обернулась ко мне и чуть заметно улыбнулась.

- Тетя говорит, что вы умеете читать их мысли.

- Это умеет любой, кто близко общается с лошадьми.

- Но некоторые делают это лучше других?

- На самом деле не знаю.

Она кивнула.

- Да, это похоже на правду. Тетя говорит, что вы и мысли людей тоже читать умеете.

Я коротко взглянул на нее.

- Похоже, ваша тетя вам много чего наговорила.

- Моя тетя, - пояснила она ровным тоном, - видимо, хотела, чтобы я поняла, что если я поеду с вами, со мной не случится ничего дурного.

- Великий боже!

- И я вижу, что она была права.

- Хм.

Я подумал, что если с Даниэль де Бреску случится что-то дурное по моей вине, для меня это будет самый верный способ потерять работу. Хотя, возможно, в других обстоятельствах и при ее согласии я бы не отказался… Она была стройной и длинноногой, двигалась со сдержанной грацией и смотрела на мир ясными глазами. И если я находил блеск и запах ее волос и кожи свежим и приятным, что ж, это всего лишь превращало путешествие из нудной обязанности в удовольствие.

Между Эксетером и Бристолем, пока день клонился к вечеру, Даниэль рассказала мне, что провела в Англии три недели и ищет себе квартиру, но пока живет у дяди с тетей. Она приехала, потому что государственное агентство новостей, где она работает, направило ее в Лондон. Она работает координатором лондонского бюро, и, поскольку она всего вторую неделю как приступила к работе, ей очень важно не опаздывать.

- Не опоздаете, - заверил я ее.

- Да, пожалуй… Вы всегда ездите со скоростью восемьдесят миль в час?

- Нет, только если никуда не тороплюсь.

- Ничего себе!

Она рассказала мне, что Ролан де Бреску, муж принцессы, - старший брат ее отца. Ее отец в молодости эмигрировал из Франции в Калифорнию и женился на американке. Даниэль была их единственной дочерью.