1985, Напролом

- Хэнк! - окликнула Даниэль. - Что там за история с посольством?

Ей ответили:

- Кто-то написал красной краской на дверях американского посольства:

«Янки, убирайтесь домой!», и охрана устроила шухер.

- Беда какая!

- Тебе нужно будет дать дополнительное сообщение в «Ночную линию».

- Да, конечно… А у посла интервью уже взяли?

- Нет, до него пока еще не добрались.

- Надо будет попробовать еще раз.

- Конечно, детка! Это теперь твои проблемы! Вперед!

Даниэль весело улыбнулась мне, и я с некоторым удивлением понял, что ее работа куда важнее, чем я думал, и что она тоже чувствует, что живет по-настоящему, когда приходит на работу.

- Звоните, звоните! - повторила она.

- Ага.

Я набрал номер, и Холли сняла трубку после первого же звонка.

- Кит! - напряженно крикнула она в трубку.

- Да, - сказал я.

Холли крикнула так громко, что ее голос долетел до ушей Даниэль.

- Откуда она знала? - удивилась Даниэль. Потом ее глаза расширились.

- Она ждала вашего звонка! Вы знали…

Я коротко кивнул.

- Кит! - говорила Холли. - Где ты? С тобой все в порядке? Твоя лошадь упала…

- Все отлично. Я в Лондоне. Что стряслось?

- Все стало еще хуже! Все ужасно! Мы… мы потеряем конюшню… все…

Бобби куда-то ушел…

- Холли, - сказал я, - запиши мой телефон. - Зачем? Ах, из-за «жучков»? Да плевать мне на «жучки»! С телефонной станции обещали прийти завтра утром, поискать. Но теперь уже все равно. Мы погибли! Все кончено…

- Казалось, она измотана до предела. - Ты не мог бы приехать? Бобби просит. Ты нам нужен. Ты нас поддерживаешь…

- Что случилось? - спросил я.

- Это банк. Новый директор. Мы сегодня ходили к нему, и он говорит, что у нас нет денег даже на то, чтобы в пятницу выдать зарплату работникам, и что они намерены заставить нас продать конюшню… Он говорит, наше имущество стоит меньше, чем мы им должны… и что мы скатываемся все ниже, потому что наших доходов не хватает даже на то, чтобы уплатить проценты на те деньги, которые Бобби занял на покупку жеребят. Ты знаешь, сколько он с нас хочет содрать? Еще семь процентов сверх первоначальной ставки! Значит, всего семнадцать процентов! А они еще начисляют проценты на проценты… долг растет, как снежный ком… это чудовищно… это просто нечестно!

«Бардак! - подумал я. - Впрочем, банки никогда не были благотворительными заведениями».

- Он признался, что это все из-за статей, - плачущим голосом продолжала Холли. - Он сказал, как неудачно… - неудачно! - что отец Бобби не хочет нам помочь ни единым пенни… Это все из-за меня… Это я виновата, что Бобби…

- Холли, прекрати! - сказал я. - Ты городишь чушь. Сиди спокойно. Я сейчас приеду. Я в Чизике. Часа через полтора буду.

- Банкир говорит, что мы должны раздать лошадей владельцам. Он говорит, Бобби не первый и не последний тренер, который прогорел… говорит, такое случается сплошь и рядом… такая жестокость! Я готова была его убить!

- Хм… - сказал я. - Ладно, ты, главное, пока ничего не предпринимай. Выпей. Свари мне шпинату или чего-нибудь такого, а то я голодный как волк. Я выезжаю. До встречи.

Я положил трубку и вздохнул. На самом деле мне вовсе не хотелось ехать в Ньюмаркет, когда все тело ныло от ушибов и в животе бурчало от голода, и мне вовсе не хотелось разбираться со всеми этими проблемами семейства Аллардеков. Но договор есть договор. Мой близнец, моя неразрывная связь, и все такое.

- Что, какие-то проблемы? - спросила Даниэль, внимательно следившая за мной, Я кивнул и коротко рассказал ей о нападках «Знамени» и их тяжелых финансовых последствиях. Даниэль быстро пришла к тому же выводу, что и я.

- Отец Бобби - жопа.

- Жопа - это самое точное слово, - согласился я.

Я медленно встал с кресла и поблагодарил ее за телефон.

- Вы сейчас не в том состоянии; чтобы куда-то ехать! - протестующе заметила она.

- Это только кажется! - Я наклонился и поцеловал ее в душистую щечку. - Вы еще приедете на скачки со своей тетей?

Она посмотрела мне в глаза.

- Возможно, - ответила она.

- Это хорошо.

Бобби и Холли молча сидели на кухне и смотрели в пространство. Когда я вошел, они равнодушно повернули головы в мою сторону.

Я похлопал Бобби по плечу, поцеловал Холли и спросил:

- Слушайте, у вас тут вина нет случайно? Я умираю от многих различных недугов, и первое, что мне нужно, - это выпить!

Мой бодрый голос показался неуместно громким в царящем вокруг унынии.

Холли тяжело поднялась на ноги и подошла к буфету, где стояли стаканы. Она протянула руку к дверце - и тяжело уронила ее. И обернулась ко мне.

- После того как ты звонил, - сказала она безжизненным голосом, - я полнила результаты анализов. Я действительно беременна. Сегодняшний вечер должен был быть самым счастливым в нашей жизни…

Она обвила руками мою шею и тихо заплакала. Я тоже обнял ее и прижал к себе. А Бобби остался сидеть. Похоже, ему было слишком плохо, чтобы ревновать.

- Ладно, - сказал я. - Выпьем за малыша. Ничего, мои дорогие. Бизнес - дело наживное, к тому же ваш бизнес еще не лопнул. А детки остаются навсегда, благослови бог их душеньки.

Я расцепил руки Холли и достал стаканы. Она молча вытерла глаза рукавом свитера.