1985

— Вы нарушили закон, — сказал старый Эшторн. — Общество необходимо защищать от таких типов, как вы.

Бев разом вскипел, как сковорода с алкоголем:

— Таких типов, как я? Что вы под этим подразумеваете? Я учитель, которому запрещено передавать свои знания. Я вдовец, чью жену сожгли до смерти, пока лондонские пожарные сидели на своих задницах и ковыряли в зубах.

— Извинитесь перед миссис Фезерстоун за употребление такого слова! — рявкнул секретарь суда.

— Прошу прощения, миссис Фезерстоун, — сказал Бев помощнице судьи, — что употребил в речи такое слово. Слова — это так ужасно, верно? Гораздо ужаснее пожаров, которым позволяют полыхать, пока пожарные сидят на своих пятых точках. Я не «тип», ваша честь, или как там вам угодно себя называть. Я человек, которого лишили работы за то, что у меня есть принципы. Я возражаю против того, чтобы быть опрофсоюзенной овцой.

— Вы понимаете, что говорите? — спросил старый Эшторн.

— Прекрасно понимаю. Право и правосудие развращены синдикализмом. Не только право в широком смысле, но и правосудие, которое выносит приговор в судах. Отправьте члена профсоюза в тюрьму, и у вас на руках забастовка.

— Это неуважение к суду, — громко и надменно заявил секретарь суда.

— Давайте скажем, — предложил старый Эштон, — что это всего лишь неправда? Давайте также, — обратился он напрямую к Беву, — будем разумны? Закон основан на разуме. Неразумно было бы налагать на вас штраф, поскольку у вас нет средств его уплатить. Это ваше первое правонарушение. — Он сверился с распечатанной биографией Бева. — По вашему поведению мне представляется вполне очевидным, что прежде вы не бывали в зале суда. Не в моей власти отправить вас в тюрьму. Даже будь это в моей власти, тюремный срок ни в коей мере не изменит вашего положения. Как вы говорите, вы вынуждены красть. Справедливость в более широком смысле требует, чтобы условия вашей жизни были изменены так, чтобы была пресечена и устранена потребность совершить преступление. Вы будете условно освобождены. Мистер Хоукс, — сказал старый Эшторн, — будьте добры разъяснить процесс условного освобождения нашему… э… э…

Во втором ряду встал лощеный человечек. Бев было счел его праздным завсегдатаем судебных слушаний, а теперь оказалось, что он какого-то рода судейский. Он был круглощеким, элегантно одетым и самодовольным на манер валлийского тенора, поющего «Утешенье тебе, мой народ». И акцент у него был валлийский.

— Да, ваша честь, — начал он, а потом улыбнулся Беву: — Давайте заменим термин «условное освобождение» более осмысленным — «реабилитация». Вы слышали про Кроуфорд-Мэнор?

— Нет, — ответил Бев, — не слышал.

— Сэр, — сказал мистер Хоукс, заканчивая за Бева ответ с нажимом, но и со своего рода извиняющимся юморком. — Кроуфорд-Мэнор — центр реабилитации, созданный ОК и частично финансируемый казначейством. Вам дадут возможность переосмыслить свою позицию. Вас ни в коей мере не станут принуждать к возобновлению былого статуса члена профсоюза. Предполагается и даже заранее известно, что курс реабилитации разъяснит природу прав, которые вы как будто рассматриваете как тираническое принуждение, настолько полно и ясно, что вы, как я ни в коей мере не сомневаюсь, будете только рады быть вновь приняты в сообщество рабочих. Вам есть что сказать?

— Не поеду, — сказал Бев.

— Боюсь, у вас нет выбора, — сказала помощница судьи.

— Вон тот ваш друг сказал, что принуждения не будет.

— Никакого принуждения в процессе реабилитации, — улыбнулся мистер Хоукс. — Но боюсь, запись на курс принудительная. Вы же не можете отрицать, что нарушили закон?

Над этим Бев задумался. Он понимал, что то или другое у него непременно отберут: либо деньгами штраф изымут из кармана, либо свободу перемещения в тюрьме. Совершил преступление — и, если поймают, принимаешь последствия.

— Следующее дело, — изрек старый Эшторн.

Констебли бросали на Бева убийственные взгляды, пока он покидал скамью подсудимых. Мистер Хоукс улыбался.

— Мне прямо сейчас ехать? — кисло спросил Бев.

— Через три часа. Поедете на поезде в половине второго от Чаринг-Кросс. Кроуфорд-Мэнор — сразу за деревней Беруош, в Восточном Сассексе. Вас будет ждать транспорт и остальные со станции Этчингем. Мистер Б…

— Ну, это уже форменное безобразие! — возмутился Бев. — А ведь ветви власти были когда-то разделены. Теперь вы, сволочи, контролируете судопроизводство, равно как и…

— Как я и собирался сказать, за дверьми зала суда вас ждет мистер Бузи. Он — сопровождающий пристав из службы пробации. — Внезапно мистер Хоукс изменил и тон, и манеру и сказал тихо и хрипло: — Да образумься же, размазня! Тебе не победить, дружок. Не забывай, мы тебя зацапали.

— А пошел ты, мешок дерьма, — посоветовал Бев.

— Так-то лучше, малыш. Теперь ты как работяга заговорил. Давай тащи отсюда свою непрофсоюзную задницу.

9 Демонстрация силы