1986, Бойня

Я обернулся к Уайкему. Тот мрачно слушал.

- А вы слышали эти взрывы? - спросил я.

- Нет, я спал. - Поколебавшись, он добавил:

- Понимаешь, у меня бессонница… А все эти дни я вообще не мог спать без таблеток. Четыре ночи подряд все было спокойно, и я почти не спал. А вчера как раз принял таблетку…

Я вздохнул. Даже если бы Уайкем и не спал, он бы тоже прибежал на шум, так что ничего бы не изменилось.

- Это вы были здесь в среду, когда на конюшню кто-то забрел? спросил я у сторожа.

- Да, я. Рейнджер скулил, но я никого не нашел.

«Нантерр, - подумал я, - приходил сюда ночью в среду, собираясь снова убить кого-то из лошадей, но собака ему помешала. И две ночи спустя он предпринял отвлекающий маневр…»

Наверно, он был в Аскоте и запомнил Коля. Но я его там не видел. И в Брэдбери тоже. Впрочем, нет ничего удивительного: на ипподроме была толпа народу, а я почти все время был занят… Я посмотрел на Рейнджера.

- Скажите, - спросил я, - когда кто-то приходит - вот, как я, например, - как Рейнджер реагирует?

- Встает, подходит к двери и поскуливает. Он вообще пес тихий. Почти не гавкает. Потому я и понял, что он гавкал на бонбы.

- Скажите, а что вы делаете, когда… э-э… отдыхаете на кухне?

- Чай пью. Перекусываю. Отдыхаю. Читаю чего-нибудь. Телик смотрю. Он снова пригладил усы. Я со своими вопросами ему явно не нравился. - Не дрых я, если вы это имеете в виду!

Именно это я и имел в виду. И скорее всего именно это он и делает время от времени. Впрочем, после четырех долгих холодных ночей, за которые ничего не произошло, это вполне понятно. Хотя и непростительно.

- В выходные, - сказал я Уайкему, - надо удвоить караул. Может, даже утроить. И не только в выходные.

Он кивнул.

- Придется.

- В полицию сообщили?

- Нет еще. Сейчас позвоню. - Он с отвращением взглянул на сторожа.

- Они захотят услышать то, что вы рассказали.

Но сторож встал, заявил, что его дежурство уже час как кончилось, и если полиции он понадобится, пусть ищут его через фирму, а он пошел спать.

Уайкем проводил его тяжелым взглядом и спросил:

- Что за чертовщина творится, Кит? Принцесса знает, кто их всех убил, и ты тоже знаешь. Объясни!

Я подумал, что нечестно ничего ему не говорить, и примерно изложил ситуацию: один человек преследует семью Ролана, чтобы тот подписал контракт.

- Но это же… терроризм! - произнес Уайкем с таким брезгливым видом, словно само существование этого слова его оскорбляло.

- Да, мелкий терроризм, - согласился я.

- Мелкий? - воскликнул Уайкем. - Убить трех великолепных лошадей - это разве мелочь?

Нет, конечно, не мелочь. Мне становилось дурно при одной мысли об этих бессмысленных смертях. С точки зрения мировых масштабов терроризма, это действительно была мелочь, но она росла из той же подлой уверенности, что можно достичь своей цели, убивая невинных.

Я очнулся от своих мыслей.

- Покажите мне, где стоят все лошади принцессы, - попросил я Уайкема. И мы вместе снова вышли на улицу и пошли в обход конюшен.

Денники Каскада и Котопакси по-прежнему оставались пустыми, и других лошадей принцессы в первом дворе не было. Во втором стоял только Коль. В следующем - Хиллсборо и Бернина, и там же, в глубине конюшни, в угловом деннике стоял Кинли.

Примерно треть обитателей конюшни сейчас тренировались на Холмах.

Когда мы выходили из двора Кинли, они как раз возвращались, цокая копытами.

Вся конюшня наполнилась шумом и движением, конюхи спешивались и заводили лошадей в денники, чистили своих подопечных, выгребали навоз, наполняли поилки, набивали кормушки сеном, клали седла рядом с денниками, запирали двери и уходили завтракать. Мы с Уайкемом пробирались через сутолоку.

Я увидел всех старых друзей у них дома: Норт-Фейс, Даулагири, Айсберг и Ледник, и молодой Геликон, четырехлетний конь, который сегодня вечером отправлялся в Сандаун. Уайкем помнил по имени не больше половины и каждый раз выжидал, когда я сам назову тех, кого он забыл. Однако он до мелочей помнил карьеру каждого и все подробности биографии: они были так близки Уайкему, что ему не требовалось ярлычков с именами. А его секретарь давно научился угадывать, кого именно Уайкем имеет в виду, когда обсуждает списки тех, кого надо послать на скачки.

Абсайль стоял в последнем дворе. Мы открыли верхнюю половинку его двери. Абсайль вышел на свет и выставил голову наружу, выяснить, в чем дело. _ Я погладил его серую морду, придвинулся лицом и подышал ему в ноздри.

Он пару раз потерся носом о мою щеку и поднял голову - поздоровались, и будет.

Уайкем не обратил на это особого внимания. Он и сам временами разговаривал так с лошадьми - с теми, с которыми можно так разговаривать. С некоторыми не стоит: не успеешь оглянуться, как тебе нос откусят.

Уайкем угостил Абсайля морковкой, которую достал из глубокого кармана, и снова затворил дверь.

Он хлопнул ладонью по двери следующего денника.

- Обычно тут стоит Кинли. Сейчас тут никого нет. Не нравится мне держать его в угловом - там темно, и он скучает.

- Надеюсь, это ненадолго, - утешил его я и предложит сходить посмотреть на эти «бонбы».