1994, Дикие лошади

Стоя на коленях среди коробок, она подняла глаза, глядя так, словно в чем-то провинилась, слегка покраснев.

- Извините за беспорядок, - сказала она, потупившись. - Я не думала, что вы придете раньше шести часов, как приходили обычно. Я сейчас уберу здесь все. Дверь закрыть?

- Нет, оставь ее открытой.

Книги и бумаги были разбросаны почти по всему полу, и я с удивлением увидел, что многие из них были вытряхнуты из тех коробок, которые Люси уже исследовала и инвентаризировала. Папка с заметками о смерти Сони лежала открытой на столе: одни безвредные вырезки, поскольку разоблачающие сувениры Валентина лежали в сейфе О'Хары.

- Вам оставили послания, - неожиданно произнесла Люси, открывая блокнот. - Вас хочет видеть Говард Тайлер. Кто-то, назвавшийся Зигги - я так расслышала, - хотел сообщить вам, что лошади без проблем прибыли в Иммингам и уже доставлены в конюшню. Это так и должно быть? Робби - он не назвал другого имени - велел передать вам, что переезд завершен. А кинооператоры, которых вы послали на скачки в Хантингдон, получили хорошие кадры толпы и букмекеров - так они сказали.

- Спасибо.

Я окинул взглядом невероятный беспорядок на полу и спокойно спросил:

- Ты что-то искала?

- Ох! - Ее румянец стал ярче. - Папа просил… я имею в виду, я надеюсь, что вы не рассердитесь, но дядя Ридли приходил повидать меня.

- Сюда?

- Да. Я не знала, что он придет. Он просто постучал в дверь и вошел прямо в комнату, когда я открыла. Я сказала, что вам это может не понравиться, но он сказал, что ему на вас… то есть я хочу сказать, ему было все равно, что вы подумаете.

- Это твой отец послал его?

- Я не знаю, посылал ли он его. Он сказал ему, где я нахожусь и что делаю.

Я скрыл от нее, что втайне доволен этим. Я надеялся подтолкнуть Ридли к решительным действиям, надеялся, что Джексон сослужит мне в этом службу.

- Чего хотел Ридли? - спросил я.

- Он сказал, что я не должна говорить вам. - Она встала; в ее синих глазах билась тревога. - Мне это не нравится, и я не знаю, что я должна делать.

- Сесть куда-нибудь и расслабиться. - Я спокойно опустился в кресло, давая отдых натертой дельта-гипсом шее. - Плохое позади. Не стоит поднимать шум. Чего хотел Ридли?

Она нерешительно примостилась бочком на краешек стола, болтая свободной ногой. Неизменные джинсы в этот день были дополнены большим синим свитером с рисунком - резвящиеся белые ягнята. Вряд ли могло быть на свете что-либо более способствующее спокойствию.

Она наконец собралась с мыслями.

- Он хотел фотографию «банды», которую вы вчера показывали папе. И хотел что-то, что Валентин написал о Соне. Он разбросал все, что было в коробках. И еще, - она наморщила лоб, - он хотел ножи.

- Какие ножи?

- Он не сказал. Я спросила его, быть может, ему нужен тот нож, который меня попросили передать вам в Хантингдоне, и он сказал, что и этот, и другие.

- Что ты ответила ему?

- Я ответила, что не видела никаких других ножей и, во всяком случае, если у вас есть что-то такое, то вы должны хранить это под замком в сейфе… и… ну… он велел мне выманить у вас шифр, которым вы запираете здешний сейф. Он пытался открыть, видите… - Она помолчала и жалобно добавила: - Я знаю, что не должна была впускать его. Для чего все это?

- Успокойся, - сказал я, - а я пока подумаю.

- Мне прибрать эти коробки?

- Да.

Первая рыбка попалась на крючок…

- Люси, - произнес я, - почему ты рассказала мне, чего хотел Ридли?

Судя по виду, ей было неуютно.

- Вы имеете в виду, почему я выдала своего дядю?

- Да, именно это я имею в виду.

- Мне не понравилось, как он сказал: «выманить». И… ну… он не был таким милым, как обычно.

Я улыбнулся.

- Хорошо. Ну, а если я скажу тебе шифр и попрошу передать его Ридли? И к тому же сказать ему, какой умницей ты была, как ловко ты вытянула его у меня! И сказать ему, что ты считаешь, будто ножи лежат в моем сейфе.

Она колебалась.

Я сказал:

- Проявляй свою лояльность тем или иным путем, но только к кому-то одному.

Она торжественно произнесла:

- Я отдаю ее вам.

- Тогда шифр - семь-три-пять-два.

- Сейчас? - спросила она, потянувшись к телефону.

- Сейчас.

Люси позвонила своему дяде. Она сильно краснела, излагая ему свое вранье, но могла бы убедить даже меня, не только Ридли.

Когда она положила трубку, я сказал:

- Когда я полностью завершу работу над этим фильмом, как я полагаю, примерно через четыре с половиной месяца, не хотела бы ты приехать в Калифорнию на праздник? Нет, - поспешно продолжил я, - я не буду ставить никаких условий или чего-то ожидать от тебя. Просто праздник. Ты можешь взять с собой маму, если захочешь. Я думаю, тебе это может быть интересно, вот и все.

Ее неуверенность относительно этого предложения внушала нежность. Я был именно тем, кого ее учили бояться: молодым здоровым мужчиной, находящимся в выгодном положении, способным разбить сердце и исчезнуть.