1995, Дорога скорби

Когда Джонатан уселся, совершенно проигнорировав ремень безопасности, я подумал, что его стрижка просто вопиет о проблемах переходного возраста, о его желании шокировать окружающих или хотя бы быть замеченным. Отдельные пряди были выкрашены наподобие перьев перекисью. Прямые густые космы были посередине разделены на две части, падавшие на щеки и свисавшие на глаза.

Сзади от одного уха до другого волосы были коротко обрезаны, а ниже выбриты. По-моему, выглядело это отвратительно, но мне же не пятнадцать лет.

Выделяться посредством стрижки, кроме всего прочего, стремление универсальное. Мужчины с лысиной и поросячьими хвостиками, мужчины с окладистыми бородами, женщины со строго зачесанными назад волосами - все они как бы говорят: «Это я, и я не такой». Во времена Карла I, когда нормой были длинные волосы у мужчин, мятежные сыновья стриглись и становились «круглоголовыми». Седые волосы Арчи Кирка коротко подстрижены и аккуратно уложены.

Мои собственные темные волосы начинают виться, если им удается отрасти подлиннее. Прическа так и остается самым безошибочным способом выразить себя.

И наоборот, парик может все изменить.

Я спросил у Джонатана:

- Ты что-то еще вспомнил?

- Не совсем.

- Тогда почему ты залез в багажник?

- Послушайте, дайте мне передохнуть. Что мне делать весь день в этом кладбищенском доме? От теткиных придирок с ума сойти можно, а Эстер и сам Карл Маркс придушил бы.

В этом есть определенный смысл, решил я. В задумчивости я одолел последний подъем на пути к Ламборну.

- Расскажи мне о своем дяде, Арчи Кирке, - попросил я.

- А что о нем рассказывать?

- Что знаешь. Для начала - чем он занимается?

- Он работает на правительство.

- То есть?

- Чиновник какой-то. Ужасно скучный.

Я подумал, что скучный - последнее определение, которое я применил бы к тому, что прочел во взгляде Арчи Кирка.

- Где он живет? - спросил я.

- В Шелли-Грин, в паре миль от тети Бетти. Она и по лестнице не поднимется, если он не поможет.

Добравшись до Ламборна, я свернул к ветеринарной лечебнице. Хотя я ехал медленно, ветеринары оказались еще медлительнее. Они все еще выгружали жеребца.

По выражению напряженного ожидания, застывшему на лице Джонатана, я предположил, что он впервые видит отрезанную ногу, хотя разглядеть он мог только наложенную повязку. Я сказал ему:

- Если ты сможешь полчаса подождать меня, это хорошо. Если нет дело твое. Но если ты попробуешь угнать машину, я лично прослежу, чтобы твое условное освобождение кончилось.

- Эй, может, дадите мне шанс?

- У тебя было множество шансов. Полчаса, о'кей?

Он молча и сердито посмотрел на меня. Я подошел к облаченному в белый халат Биллу Раскину, который наблюдал за прибытием пациента.

- Привет, Сид, - рассеянно сказал он, затем взял ведро, в котором лежала нога, и повел меня в маленькую лабораторию, полную микроскопов и разнообразных приспособлений для взвешивания и измерения. Развернув ногу, он установил ее в станке и осмотрел.

- Хорошая, чистая работа, - сказал он.

- Ничего хорошего в этом нет.

- Вероятно, жеребец почти ничего не почувствовал.

- Как это сделали? - спросил я.

Он подумал.

- На ноге нет другого такого места, в котором можно ампутировать копыто, не используя пилу. Сомневаюсь, что можно с такой точностью отрубить ногу одним ударом тяжелого ножа. И сделать это несколько раз, с разными животными, ведь так?

Я кивнул.

- Ну так вот, я думаю, что мы могли бы поискать хозяйственные ножницы.

- Хозяйственные ножницы? - воскликнул я. - Ты имеешь в виду что-то вроде тяжелых ножниц, которыми отрезают головы уткам и фазанам?

- Что-то в этом роде, да.

- Но такие ножницы слишком малы.

Он скривил губы.

- А как насчет ножа для потрошения? Вроде тех, которыми потрошат оленей в горах? - Господи.

- Однако тут есть следы сжатия. Судя по балансу, я бы сказал, что это тяжелые хозяйственные ножницы. А как он заставил жеребца стоять спокойно?

- На земле были кусочки конского корма.

Он угрюмо кивнул.

- Вот мерзавец.

- Согласен.

Билл пристально уставился на разрубленный конец бабки.

- Даже если я смогу пришить ногу, жеребец уже никогда не будет бегать.

- Его хозяйка это знает. Она хочет сохранить ему жизнь.

- Лучше получить страховку.

- Страховки нет. Четверть миллиона вылетает в трубу. Но ее волнуют вовсе не деньги. Она чувствует себя виноватой.

Он понял. Он часто видел такое.

- Я попробую. Не стал бы ее сильно обнадеживать.

- Ты сфотографируешь этот обрубок в таком виде?

Он посмотрел на ногу.

- А, ну да. Фотографии, рентген, пробы крови, микрохирургия и прочая роскошь. Я начну, как только на жеребца подействует анестезия. Нога находится отдельно уже слишком долго… - Он покачал головой. - Я постараюсь.

- Позвони мне на сотовый. - Я дал ему номер. - В любое время.

- До встречи, Сид. И поймай этого мерзавца.

Он торопливо ушел, забрав с собой ногу, и я вернулся к машине, где обнаружил, что Джонатан не только все еще там, но и возбужденно бегает кругом.

- Что случилось? - спросил я.

- Этот «Рейнджровер», который вез трейлер с жеребцом…

- Что с ним?

- У него красный дракон на ветровом стекле!

- Что? Но ты говорил, что голубой…