1995, Дорога скорби

- Я получу человека, который написал рапорт о Квинте.

Я смотрел в стакан и не поднимал взгляда на его лицо.

- Если вы собираетесь сделать маленькому ребенку что-то, что ему не нравится, - сказал я, - например укол, вы сначала рассказываете ему, какой он храбрый, и надеетесь, что он позволит сделать это и не будет сопротивляться.

Воцарилось молчание, затем он усмехнулся. Здесь был какой-то подвох.

- Так что это за работа? - обыденно спросил я. Он подождал, пока четыре бизнесмена подойдут, закажут выпивку и удалятся со своими денежными разговорами за дальний от нас столик.

- Вы знаете такого Оуэна Йоркшира? - спросил Татум. Для новоприбывших он выглядел праздно, но только не для меня.

- Оуэн Йоркшир. - Я пошарил в памяти в поисках этого имени и нашел одни догадки. - Владелец пары лошадей?

- Да. А еще он владелец «Топлайн фудс».

- "Топлайн"… спонсор скачек в Эйнтри? А Эллис Квинт был почетным гостем на ленче, который давала «Топлайн» накануне Большого национального?

- Вот именно.

- Так в чем проблема?

- Надо проверить, не он ли манипулирует делом Квинта ради своей личной выгоды.

- Я слышал, что за этим делом кто-то стоит, - задумчиво сказал я.

- Найдите, кто это и что им надо.

- Попытаюсь. Но почему я? Почему не полиция? Почему не «старина Интернет»?

Он прямо посмотрел на меня.

- Потому что вы включаете в свои услуги молчание.

- Я беру дорого, - сказал я.

- Аванс и дополнительное вознаграждение, - пообещал он.

- Кто платит? - Все будет идти через меня.

- И подразумевается, - сказал я, - что если будут результаты, то они ваши. А предъявлять иск или нет - это тоже будет ваше дело.

Он кивнул.

- Если вы желаете знать, - сказал я, - когда дело дошло до Эллиса Квинта, я вернул своему клиенту деньги, чтобы остановить его самому. Клиент поначалу не поверил, что это сделал Эллис. Я сделал свой выбор. Должен сказать, что вам придется пойти на этот риск.

Он наклонился вперед и протянул свою толстую руку.

- Пожмем друг другу руки, - сказал он и схватил мою с такой силой, что я зашипел от боли. - В чем дело? - спросил он.

- Ни в чем.

Незачем ему знать слишком много, подумают я. Мое доброе имя было превращено в лохмотья, сломанная кость болела, а в перспективе меня ждало препарирование адвокатами Эллиса. Они мной займутся, точно так же, как Джонатаном, моим приятелем с разноцветными волосами.

- Мистер Татум, - начал я.

- Дэвис. Мое имя Дэвис.

- Вы дадите мне гарантию, что не будете рассказывать об этом деле в Жокейском и прочих клубах?

- Гарантию?

- Да.

- Но я же говорил вам… это к вашей чести.

- Это личное дело. Я не люблю шумихи.

Он задумчиво посмотрел на меня.

- Я даю вам гарантию.

Я хотел верить ему, но… Он был уж слишком клубный человек, завсегдатай комнат с темными панелями, полных давно подорванных репутаций и смачно повторяемых тайн: «Только тебе по секрету, старина».

- Сид.

- Да?

- Что бы ни писали газеты, те, к чьему мнению реально прислушиваются, уважают вас.

- И кто же это?

- В клубах легко распространяются слухи, но в наши дни власть имущие там не лгут.

- Власть имущие блуждают кругом, как северный магнитный полюс.

- Кто это сказал?

- Я.

- Нет, я имею в виду, вы это придумали?

- Понятия не имею.

- Власть в наши дни раздроблена, - сказал он.

Я добавил:

- И где есть власть, там необязательно появляться.

Он просиял, как будто сам это придумал. Тут у меня над ухом зашуршала одежда и донесся цветочный аромат, молодая женщина придвинула к нашему столику кресло и с торжествующим видом уселась.

- Вот так так, - сказала она. - Мистер Дэвис Татум и Сид Холли!

Какой сюрприз!

Я повернулся к озадаченному Татуму и сказал:

- Это мисс Индия Кэткарт, которая пишет для «Памп». Если вы ничего не скажете, то прочитаете, что говорили то, чего никогда не думали, а если что-то скажете, то пожалеете об этом.

- Сид, - насмешливо-печально сказала она, - вы не можете не грубить?

Татум возмущенно открыл рот, и я, опасаясь, что он бросится меня защищать, покачал головой. Он посмотрел на меня, затем спросил самым беспристрастным адвокатским тоном:

- Мисс Кэткарт, почему вы приехали сюда?

- Как почему? Чтобы встретиться с вами, конечно.

- Но почему?

Она перевела взгляд с него на меня и обратно. Выглядела она точно так, как я помнил, - безупречная фарфоровая кожа, голубые глаза, четко очерченные губы, черные блестящие волосы. Она была одета в коричневое и красное с янтарными бусами.

- Разве это прилично, когда члена коллегии государственной прокуратуры видят беседующим со свидетелем?

- Нет, - сказал Татум и спросил у меня:

- Вы говорили ей, что мы встречаемся здесь?

- Нет, конечно.

- Но тогда каким образом вы, мисс Кэткарт, оказались здесь?

- Я же вам сказала. Ради репортажа.

- В «Памп» знают, что я здесь? - спросил я.

С тенью недовольства она ответила:

- Я не ребенок. Я действую сама по себе, знаете ли. И как бы там ни было, меня послала газета.

- Это в «Памп» вам сказали, что мы здесь? - спросил Татум.

- Мой редактор сказал мне пойти и посмотреть. И он был прав!

- Сид? - Татум поднял брови.

- Ага, это интересно.

- Кевин говорит, что вы ходили в школу в Ливерпуле, - сказала мне Индия.

Озадаченный Татум спросил: