1995, Дорога скорби

- Очень легко. - Дэвис усмехнулся. - Квинт говорит, что был вчера потрясен смертью своей матери и что его слова о чувстве вины были неверно истолкованы. Точнее, его адвокаты оправились от шока и передумали. Они явно знают, что вы не смогли опровергнуть алиби Эллиса Квинта в ту ночь, когда было совершено нападение на жеребца в Нортгемптоншире, и думают, что смогут прекратить дело о жеребце Брэккенов, несмотря на «Лендровер» и подробные свидетельские показания, так что они ведут дело к полному оправданию, а не к психиатрическому лечению, и, должен вам с сожалением сказать, близки к успеху.

Он мог не говорить мне, что моя репутация никогда не восстановится, если Эллис выкрутится.

- Если бы я был государственным прокурором по этому делу, то меня бы отстранили за разговоры со свидетелем. Как вам известно, я старший адвокат палаты, в которой работает прокурор по делу Эллиса Квинта. Я виделся с ним и обсуждал это дело. Я могу абсолютно свободно говорить с вами, хотя, вероятно, некоторые могут счесть это неосторожностью.

Я улыбнулся.

- Ну тогда до свидания.

- Я не могу обсуждать с вами дело, по которому мне может случиться допрашивать вас как свидетеля. Но, конечно, я не буду вас допрашивать. Кроме того, мы можем разговаривать о чем-нибудь другом. Например, о последней партии в гольф.

- Я не играю в гольф.

- Не будьте бестолковым, дружище. Вы хорошо схватываете.

Его глаза блеснули из-под нависших век.

- Я видел рапорт, который вы направили в Королевскую прокуратуру.

- В Королевскую прокуратуру?

- Вот именно. Я поговорил с одним своим приятелем. Я сказал, что ваш рапорт поразил меня как своей основательностью, так и твоими выводами и заключениями. Он сказал, что я не должен удивляться. Он сказал, что вся верхушка Жокейского клуба прислушивается к каждому вашему слову. А примерно год назад вы внесли ясность одновременно в два крупных дела, связанных со скачками. Такого не забывают.

- В мае прошлого года, - сказал я. - Вы это имеете в виду?

- Полагаю, да. Он сказал, что у вас был помощник, которого больше не видно. При вашей работе нужен помощник.

- Чико Барнс?

Он кивнул.

- Да. Что-то в этом роде.

- Он женился, - сказал я. - Его жене не нравится то, чем я занимаюсь, так что он ушел. Он преподает дзюдо. Я продолжаю с ним встречаться он дает мне уроки дзюдо, но я не могу требовать от него другой помощи.

- Жаль.

- Да. Он был хорош. Отличный товарищ и способный.

- И его напугали. Вот почему он ушел.

Я был совершенно спокоен.

- Что вы имеете в виду? - спросил я.

- Я слышал, - сказал он, внимательно глядя мне в глаза, - что его избили чем-то вроде цепи, чтобы он не помогал вам. Чтобы он вообще не занимался расследованием. И это сработало.

- Он женился, - сказал я.

Дэвис Татум откинулся на спинку своего стула, который скрипнул под его тяжестью.

- Я слышал, - сказал он, - что вам тоже досталось и во время доклада руководители Жокейского клуба попросили вас снять рубашку. Говорят, что они никогда ничего подобного не видели. У вас все тело, все плечи были черными от синяков, в ужасных красных полосах. И вы, пряча это все под рубашкой, спокойно объясняли им, как и почему на вас напали, и что один из них, который все это и устроил, - негодяй.

- Кто вам все это рассказал?

- У меня есть уши.

Мысленно я непечатно выругался. Шесть человек, которые видели меня в тот день без рубашки, обещали никогда об этом не рассказывать. Они хотели скрыть ту мерзость, которую я обнаружил в их стенах, и ничто меня так не радовало, как это молчание. Тогда мне было плохо. Я не хотел, чтобы мне об этом постоянно напоминали.

- И где же вы это услышали? - спросил я.

- Не будьте ребенком, Сид. В клубах… в «Баксе», «Турфе», «Гэррике»… там упоминают о таких случаях.

- И как часто… там об этом упоминают? Сколько раз вы слышали эту историю?

Он помолчал, словно советовался с каким-то внутренним голосом, потом сказал:

- Один раз.

- Кто вам рассказал?

- Я дал слово.

- Кто-то из Жокейского клуба?

- Я дал слово. Если бы вы дали слово, вы бы мне сказали?

- Нет.

Он кивнул.

- Я расспрашивал о вас. И вот что мне сказали. Сказали по секрету.

Если это вас так волнует - я больше ни от кого не слышал этой истории.

- Волнует. Это может подать пример другим подонкам.

- А что, на вас регулярно нападают?

- Нет. Физически меня с тех пор пальцем не тронули. - До вчерашнего вечера, подумал я. - Если же говорить о моральных нападениях… Вы читаете газеты?

- Это оскорбительно. - Дэвис Татум вертелся на своем стуле, пока не подозвал бармена. - Джин с тоником, пожалуйста, а вам, Сид?

- Скотч. Воды побольше.

Бармен принес стаканы и поставил их на белые круглые подставки.

- За здоровье, - провозгласил Татум, поднимая свой стакан.

- За выживание, - ответил я и выпил и за то, и за другое.

Он поставил стакан и перешел наконец к делу:

- Мне нужен человек сообразительный, непугливый и способный быстро сообразить в критических ситуациях.

- Таких нет.

- А как насчет вас? Я улыбнулся.

- Я тупой, большую часть времени страдаю от собственных комплексов, и еще мне снятся кошмары. Вы получите совсем не то, на что рассчитываете.