1996, По рукоять в опасности

Самым непринужденным тоном я ответил:

- В Америке гольф не такой, как у нас. Там он сочетается с азартными играми на воде. Вода превосходно смотрится на картинах.

Я изображал отшлифованную водой гальку золотистого, серебристого, медного оттенков. Такие картины шли нарасхват.

- Американские любители гольфа, - продолжал я, - охотнее покупают картины со сценами игры в гольф, чем наши, английские. Вот я и пишу то, что продается. Я занимаюсь живописью, чтобы зарабатывать на жизнь.

Зоя Ланг взглянула на меня так, словно осуждала, что я извлекаю из живописи выгоду вместо того, чтобы умирать с голоду где-то в холодной мансарде. Интересно, что подумала бы она, если сказать ей, что я очень прилично увеличил свои доходы благодаря гонорарам за открытки с моих картин для игроков и любителей гольфа?

Беседа между Зоей Ланг и дядей Робертом возобновилась. Дядя Роберт предложил Зое Ланг всяческую помощь с «орлом», вежливо улыбаясь при этом. Она спросила, нет ли новостей о «Золотом кубке короля Альфреда», так как ее друг-ювелир все еще ждет возможности оценить «стеклянные украшения» (ее слова), вставленные в золото.

- Новостей пока нет, - спокойно ответил Сам, - но никто в моей семье не сомневается, что ничего плохого с кубком не случилось.

Доктор Ланг не понимала, почему дядя Роберт так беззаботно говорит о судьбе кубка. Когда она уехала, я сообщил дяде, что стеклянные украшения на самом деле - если, конечно, никто не подменил их, - подлинные сапфиры, изумруды и рубины.

- Кубок короля Альфреда, - сказал я, - почти наверняка стоит намного дороже, чем рукоять, благодаря своему золоту и драгоценным камням.

- Откуда ты знаешь?

- Выяснил, какая фирма сделала кубок. Он стоит целого состояния.

- О Боже! И этот сопляк Эндрю возился с ним на кухонном полу.

- С ума сойти, - согласился я, не в силах удержаться от улыбки.

- Айвэн знает, где кубок?

- Вряд ли, - сказал я и объяснил дяде, где лучше всего искать концы.

- А ты плут, Александр, - восхитился дядя Роберт.

Он заметно повеселел. Мы отправились к нему в комнату «выпить чего-нибудь покрепче», и я здорово огорошил Самого, предложив в следующий раз, когда Зоя Ланг станет настаивать, что рукоять принадлежит нации, согласиться с этим. Нация от такой сделки только проиграет.

- Почему? Объясни ход своих мыслей.

- Из поколения в поколение - с тех пор, как введен налог на наследство, Кинлохам приходилось платить за эту рукоять. Объект остается неизменным, но после смерти очередного владельца его по новой облагают налогом. И так без конца. Если вы передадите рукоять нации и эта реликвия станет общественной собственностью, страна лишится этого налога. Сама убьет курицу, несущую золотые яйца…

Как бы размышляя вслух, дядя Роберт сказал:

- Джеймс не будет платить дурацкого налога за замок, как это делал я. Это самая важная причина, чтобы передать рукоять в собственность нации.

- Человека облагают налогом за ценный подарок своему сыну, а за проигрыш такой же суммы в казино никакого налога платить не надо. Странно. Но для вас это будет означать людскую злобу и зависть.

- К чему ты клонишь?

- К тому, что делать с рукоятью.

- Ты всерьез думаешь, что нам следует отказаться от нее? - Нет, - сказал я, - но арифметика может остудить пыл доктора Зои Ланг.

- Надо попытаться сделать это. - Дядя Роберт щедро плеснул виски в мой стакан. - С Богом, Ал.

- Если вы напоите меня, - сказал я, - то я проиграю Джеймсу в гольф.

* * *

Я проиграл Джеймсу в гольф.

- Что ты там наговорил отцу? - спросил меня Джеймс. - У него такое приподнятое настроение, точно он поймал двадцатифунтового лосося.

- Просто он хорошо ко мне относится.

- То-то ты весь сияешь.

Между Джеймсом и Пэтси была та разница, что мой кузен чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не злиться, если его отец случайно (или нет) бросит в мою сторону дружелюбный взгляд. Джеймс должен был наследовать титул Самого и все его состояние. Над Джеймсом не тяготели дьявольские сомнения, терзавшие Пэтси.

Как всегда, мы в мирном соперничестве прошли восемнадцать лунок, смеясь и чертыхаясь по поводу своих неудач. Беспомощно неумелые, мы замучились подсчитывать очки и спорить - у кого их сколько. Мы были довольны друг другом - кузены в самом простом смысле этого слова, считающие свое родство и преданность друг другу чем-то само собой разумеющимся.

Следом за собой мы катили на маленьких тележках сумки, и если я каждый раз осторожно возвращал свои клюшки на место, вместо того чтобы заталкивать их в сумку, так это потому, что рукоятки их опирались не на прочное дно сумки, а погружались в широкую чашу, завернутую в серую материю и спрятанную в сумке. Да, это было украшенное драгоценными камнями золотое сокровище, изготовленное Максимом в 1867 году.

Мы весело завершили игру, и в здании клуба я насухо вытер деревянные и металлические части клюшек и стоймя расположил их в сумке, которую спрятал в шкафчик. Клюшки, как часовые, охраняли «Золотой кубок короля Альфреда».