1996, По рукоять в опасности

Приведя свою волынку в состояние «боеготовности», я набрал полные легкие воздуху и наугад сыграл несколько нот.

В ясной тишине утра Джед сразу услыхал мою волынку, стремительно повернулся лицом в сторону гор и прикрыл рукой глаза от солнца. Я встал на ноги и помахал Джеду рукой. Через несколько секунд он заметил меня, поднял руку и дал мне знак скорее спускаться вниз.

Кажется, плохие новости, подумал я. Неспроста Джед прилетел на вертолете.

Я заспешил. Меня подгоняла тревога.

- Черт побери! Где ты пропадаешь? - спросил Джед, когда я уже мог его слышать. - Мы битый час не могли до тебя дозвониться.

- Доброе утро, - сказал я.

- Ох, не такое уж оно доброе, - вздохнул Джед. - Зачем, ты думаешь, мы снабдили тебя мобильным телефоном?

- Ну, не затем же, чтобы таскать его с собой в горы. Что случилось?

- Э-э-э… - начал Джед, подыскивая слова.

- Ну, говори же, говори!

- Сэр Айвэн… У него опять случился сердечный приступ.

- Не может быть! Ему плохо?

- Он умер.

От неожиданности я оцепенел.

- Он не мог умереть. - Глупее этого сказать было, кажется, уже нечего. - Ему же в последнее время стало лучше.

- И все же…

Смерть Айвэна поразила меня своей неожиданностью. За эти три недели я очень привязался к нему.

- Когда это случилось? - спросил я.

- Вчера вечером. Хотя точно не знаю. Твоя мать позвонила Роберту часов в шесть. Она сказала, что ты дал ей номер своего телефона, но дозвониться до тебя не удается.

- Я позвоню ей, прямо сейчас, - сказал я, сам не зная, надо ли это делать.

- Сам велел сказать тебе, что дочь сэра Айвэна перехватывает все звонки и не дает ему вторично переговорить с твоей матерью. Сам говорит, что она там теперь всем командует и договориться с ней ни о чем нельзя. Вот он и велел мне немедленно прилететь за тобой на вертолете, и чтобы ты сразу же вылетел в Эдинбург, а оттуда - первым же самолетом на юг. Сам уверен, что ты сумеешь разобраться с Пэтси Бенчмарк.

Дядя Роберт был прав.

Мы с Джедом вошли в хижину. Джед, показалось мне, на миг застыл от удивления, увидев портрет Зои Ланг, но согласился снова забрать его для безопасности к себе и обернул простыней, а потом отнес в джип. Туда же он отнес мою волынку и кое-что еще. Сам я тем временем приготовил все необходимое в дорогу. Мы вышли из хижины, и я запер дверь на замок.

- Джед, - сказал я, - Джед… - Слова застревали у меня в горле. Слишком многим я был обязан ему…

Впрочем, и не надо было никаких слов. Джед помахал рукой, глядя вслед поднимавшемуся вверх вертолету, и только после этого сел в джип и поехал к себе.

ГЛАВА 11

Мать плакала.

Я обнял ее и крепко прижал к себе. Она вздрагивала, еле слышно всхлипывая.

Рыдала ли она когда-нибудь вот так, когда умер ой отец? Может быть, измученная необходимостью целыми днями сохранять невозмутимое спокойствие на людях, ночами, оставшись одна, она давала волю слезам? Не знаю. Я был тогда еще слишком молод и не знал, чем утешить ее, сам убитый горем.

Но и сейчас, в силу многолетней привычки, мать уже через полчаса взяла себя в руки. Движения ее стали строги, она припудрила лицо и - во всяком случае, если не мне, то окружающим - показалась олицетворением спокойствия и выдержки.

Покойного Айвэна уже увезли из дома.

Совладав с собой, мать рассказала мне, что вчера вечером, когда они легли спать, она услышала крик Айвэна и нашла его лежащим на ступеньках лестницы.

- Ему было так плохо…

- Не надо, - сказал я. - Не говори больше ничего.

Но мать снова заговорила, не сразу, с трудом, иногда надолго умолкая.

Она была в ночной рубашке, Айвэн - в пижаме. Как он оказался на лестнице? Этого мать не знала. Может быть, шел на кухню? Но возле постели у него на подносе стоял стакан с водой. Он так и не сказал, зачем вышел из своей спальни. Ему было трудно дышать, он задыхался, как будто куда-то спешил. Но куда и зачем мог он спешить в одиннадцатом часу ночи?

Айвэн произнес только: «Вив… Вивьен…» Я сжал руку матери.

- Я любила его, - сказала мать.

Я знаю.

Мы с матерью долго сидели молча. Потом она сказала, что ей было очень страшно. Они отпустили Вильфреда на ночь и даже сказали ему, что он может быть свободен и больше не приходить. Ведь Айвэн почти уже совсем поправился. Вильфред оставил коробку с лекарствами на столике возле постели Айвэна, и мать кинулась за ними. Она положила крохотную таблетку нитроглицерина под язык Айвэну и, хотя он старался удержать мать возле себя, побежала звонить по телефону и, к своему удивлению, застала Кейта Роббистона дома. Он сказал, что немедленно вышлет к Айвэну машину «скорой помощи».

Мать положила Айвэну под язык вторую таблетку, потом третью.

Они не помогали ему. Боль не проходила.

Мать села на ступеньку лестницы, поддерживая голову Айвэна.

Когда у парадной двери зазвенел колокольчик, мать сама пошла открывать, потому что в доме больше никого не было. «Скорая помощь» приехала очень быстро. Вверх на лестницу занесли носилки, сделали Айвэну укол и дали кислородную подушку. Потом Айвэна уложили на носилки, застегнули на них ремни и вынесли в машину.

Мать по-прежнему была в ночной рубашке.