200 дней до приказа

Шматко любил читать. Устав. Любовь эта была наполнена

практическим смыслом, как и всѐ, что любил Шматко.

«Следить за содержанием и правильной эксплуатацией всех

помещений, отведѐнных для роты, за поддержанием в чистоте участка

территории, закреплѐнного за ротой, а также за проведением

92

противопожарных мероприятий в роте», – как раз когда лейтенант

дошѐл до противопожарных мероприятий, потянуло дымком.

– Дневальный! Что у тебя горит?

– Ничего, товарищ лейтенант, это из туалета тянет, накурили…

Шматко сдавался только во взаимоотношениях с вышестоящим

начальством. Курение к начальству не относилось.

– Накурили. Строй роту, дневальный!.

Чтобы солдаты, выстроенные в две шеренги, начали нервничать,

достаточно просто ничего не делать. Выждав, пока нерв подчинѐнных

вытянутся в струнку, Шматко сказал, как плюнул:

– Кто только что курил в туалете, выйти из строя!

По лицам вышедших из строя Нелипы, Лаврова, Щура и

Папазогло было ясно видно: это последние шаги в их жизни. Маньяк

вышел из подворотни, занял место перед строем и вот-вот начнѐт

резать курящих.

– Четверо – то, что надо. Все четверо заступают сегодня в наряд, –

почти добродушно сообщил Шматко.

– Товарищ лейтенант, но мы с Папазогло только вчера

сменились, – не выдержал Лавров.

– Не «только», а «аж» – аж вчера, – соизволил пошутить товарищ

лейтенант. – И вообще, с этого дня в наряды по роте будут ходить

только те, кого я замечу с сигаретой.

– Товарищ лейтенант, но вы же разрешили, – попытался найти

логику в действиях Шматко Бабушкин.

– А я и не запрещаю, пожалуйста, курите на здоровье…

Покурили – и в наряд, покурили – и в наряд. Ещѐ вопросы?

Вопросов не было, но Шматко решил довести до личного состава

свою мудрость.

– Если человек курит, значит, у него вагон здоровья. И чтобы этот

вагон не простаивал, мы направляем его в роту – на поддержание

порядка. По-моему, всѐ справедливо.

93

– Товарищ лейтенант, разрешите тогда хоть Щура заменить, –

смирившись со справедливостью Шматко, Нелипа пытался хоть как-то

облегчить участь наряда. – Он после института…

– И что? Я тоже после института – по нарядам летаю за милую

душу, – не понял Шматко.

– Его и в той части в наряды не ставили, он ничего не умеет…

– Как это ничего? Курить же умеет. Сигарету в руках держать

умеет? Значит, и тряпку удержит…

– Товарищ лейтенант, – взмолился Нелипа, – у него руки не из

того места растут…

Знание устава снова помогли лейтенанту, потому что такие

умные мысли можно почерпнуть только из устава.

– А это уже твоя задача, сержант, – вынуть солдату руки не из того

места и вставить в то. Привык в наряде с теми, кто всѐ умеет, а ты

попробуй с теми, кто не умеет, – всѐ! Вопрос исчерпан – вольно,

разойдись!

Есть такая работа – Родине служить. Работа замполита – она не то

что другая. Как-то с ней всѐ иначе. Вероятно, потому, что если для

командира части личный состав – это инструмент для выполнения

боевых задач, то для замполита личный состав и есть та самая цель.

Инструментом же обычно выступают тщательно отобранные

представители того самого личного состава. Этим отбором замполит и

решил заняться.

Гунько не знал предыстории вопроса, зато, имея за плечами

полтора года службы, догадывался, что ничего хорошего его точно не

ждѐт.

– Стало быть, ты у нас младший сержант Гунько? – проявил

догадливость замполит.

– Так точно.

– А почему до сих пор младший?

– Не могу знать.

94

– Непорядок. Надо будет исправить, – удивился несправедливости

Староконь. – Я ж чего тебя вызвал, Гунько, хочу тебя в роте старшим

среди личного состава сделать.

– Так я и так старший, – недопонял сержант.

– Старший – это который не только за всѐ отвечает, но и всѐ

видит. А мы с тобой периодически будем встречаться, общаться,

пересекаться, так сказать… Понимаешь меня, Гунько?

– Понимаю, хотите из меня, товарищ майор, под дембель стукача

сделать?

Прозорливость сержанта явно не входила в планы замполита.

– Ой, ну что за слова такие?! «Стукача-а»! Ещѐ скажи – «наймита»,

или «осведомителя»! Я ж тебе сказал: старший по роте.

– Так я ж вам тоже сказал, товарищ майор. Я и так старший.

– Ясно. Значит, добро мы уже забыли, – от пряников замполит

решил перейти к кнуту. Майор Староконь напомнил Гунько, как двадцать

третьего февраля он в упор не заметил полроты баб. – А ведь я мог ох

как наказать! Ведь мог же, Гунько?

Староконь мог, и Гунько мог, и как человек могущий ответил на

инсинуации майора.

– Товарищ майор, готов понести наказание за тот случай, но не

могу принять вашего предложения.

Следующую жертву замполит выбирал по контрасту. Из

Папазогло делать старшего по роте было смешно, поэтому замполит

решил идти на другую военную подлость…

– Вот скажи мне, рядовой Папазогло, ты хочешь, чтоб нашу часть

расформировали?

– Никак нет, товарищ майор.

– Вот. И я тоже не хочу. Давай не хотеть вместе, – озадачил майор

рядового.