_2014_10_07_09_17_46_052

ную-любовную, нам назиданий не нужно, что ты!

— Детям рано слушать такое, — сказал Александр.

— Пусть послушают. Им это как раз будет в назидание, — прогну-

савил зять. — Скоро они сами все узнают. Да получше нас вместе

взятых. Ну начинай, ей-богу! — вздохнул Эдриан.

Перебирая струны и весело поглядывая на слушателей, Уильям

запел:

Где ты, милая, блуждаешь?

Стой, послушай, ты узнаешь,

Как поет твой верный друг.

Бегать незачем далече,

Все пути приводят к встрече;

Это скажут дед и внук.

Что — любовь? Любви не ждется;

Тот, кто весел, пусть смеется;

Завтра — ненадежный дар.

Полно медлить. Счастье хрупко.

Поцелуй меня, голубка;

Юность — рвущийся товар*.

— Медоточивый голос! — воскликнул Эдриан.

— Эдди, кажется, мы сделали правильный выбор.

— Выбор, сэр? — переспросил Уилл, понимая, что речь идет о нем.

— Я хочу, чтобы на Крещение ты поставил пьесу с песнями.

Уилл подмигнул детям.

— Ваша воля, сэр.

Он уже привык, и ему нравилось, что в этом доме, где он был

наставником, учителем, артистом, компаньоном для детей

и взрослых, его принимали почти как друга. Единственной, кого

ему не хватало, была Виола. Уилл ждал удобного случая, чтобы

поговорить с сэром Хогтоном о подходящем месте для нее в его

доме. Впервые оказавшись вдали от семьи, среди людей, распо-

* Шекспир У. Двенадцатая ночь, или Что угодно (пер. М. Лозинского).

171

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

ложенных к нему дружески и серьезно, он почувствовал себя по-

настоящему самостоятельным и повзрослевшим. Этому была

и другая причина. « Бегать незачем далече, все пути приводят к встрече;это скажут дед и внук». Встречи нежные, страстные, тайные

и явные с прелестными обитательницами Хогтон-Тауэра сме-

няли одна другую, расцвечивая его жизнь. Намного раньше, чем

сверстников, его обеспокоили непонятные до времени пере-

мены в нем самом. В кругу подростков он узнал достаточно, чтобы понять, что же это. Чем старше он становился, тем безжа-

лостнее лихорадка желания терзала его. Казалось, какое-то

воспаление растекалось внутри сверху донизу. Оно сводило

и скручивало, бросало в жар, трясло, давило, тянуло и изводило, лишало сна, пугало, как болезнь, вызывало ужасные мысли и пья-

нило, словно хмель. Он бы все отдал, чтобы сбросить эту сбрую

липкого томления и усмирить сердцебиение, разлетавшееся по

всему телу тысячью раскаленных дробинок. Терпеть это было не-

выносимо и почему-то приятно. Он ждал избавления от этой

пытки. Исцеление и успокоение, приходящее само на короткое

время, скорее походило на оскорбление и не приносило покоя.

Он готов был плакать от обиды на себя. Тело точно насмехалось

над ним и издевалось над его сердцем, которое ко всему прочему

настойчиво требовало для себя удивления, трепета, восхищения, еще чего-то, чему и слов не найти.

Его желание исполнилось. Это произошло вскоре после того, как он несколько раз получил от ворот поворот в своих попытках

увести с пути истинного Кейт Куини и Элизабет Рамсдейл, при-

чем получил скорее не от самих девушек, а от бдительных отцов

обеих. За этими неудачами последовала еще одна — худшая. За

мостками на Эйвоне, под старыми длинноволосыми ивами, где

само место было предназначено для весенних утех, Мэгги Фрост

с криком так оттолкнула его, что едва не убила, ударив рукой под

дых, а коленом в пах. «Мне больно!» — взвизгнула она. А ему что, хорошо? «Могла бы и потерпеть» — проворчал он ей вслед, фыр-

кая и утирая слезы. Вот оно — женское непостоянство — «то буду, то не буду». За эти мучения судьба улыбнулась ему смелыми ка-

рими глазами Энн из Шоттери, внучки одного из двенадцати ста-

рейшин Стратфорда. Их первая встреча произошла после Пасхи, когда Энн в очередной раз приехала с фермы в город погостить

172

ЧАСТЬ II. ГЛАВА V

у своего деда и погулять на празднике. Уилл увидел ее на ярмароч-

ной площади. Время от времени их семьи встречались и раньше.

Когда-то давно, в годы благополучия, Джон даже выручил их, вы-

платив изрядную долю долгов ее отца. Уилл хорошо запомнил

Энн. У нее были глубокие ямочки на щеках, особенно заметные, когда она улыбалась, казалось, их продавили горошинами, пока

шла лепка ее лица. Это было забавно. А еще она чем-то напоми-

нала кролика — большая, темноволосая, пушистая. Энн никогда

не была толстой, но, будучи на дюйм выше Уилла, выглядела все-

гда крупнее его, даже когда он повзрослел. У нее были красивые

руки, статные плечи и ставшая заметной еще в детстве мягкая

округлая грудь. Она говорила без смущения, глядя прямо в глаза.

Стоило перемолвиться с ней парой слов, и вы уже считали ее

своей подругой.

— Энн! Давно ли ты в городе? — окликнул ее Уилл, вставая из-за