2034: Роман о следующей мировой войне

Затем, когда министр Чан направился к двери, Линь Бао набрался храбрости и добавил одно предостережение: — В частности, товарищ министр, я прошу командования авианосной боевой группой "Чжэн Хэ".

Министр Чан остановился. Он обернулся через плечо. — Ты примешь командование от Ма Цяна? Затем он начал смеяться. — Может быть, я ошибался насчет тебя. Возможно, это ты жесток… Посмотрим, что можно будет устроить. И, пожалуйста, забери с собой эти чертовы M&M's.

16:07 22 марта 2034 года (GMT-4)

Вашингтон, округ Колумбия.

В течение десяти дней Сандип Чоудхури спал на полу в своем кабинете. Его мать наблюдала за дочерью. Его бывшая жена не приставала к нему ни с одним электронным письмом или текстовым сообщением даже после возобновления работы интернета и сотовой связи. Его личная жизнь оставалась, к счастью, спокойной. Он мог бы объяснить эту разрядку кризисом, поглощающим внимание страны, и знанием его семьи о том, что он играет центральную роль в ее управлении. Среди политических левых и политических правых старые противники, казалось, были готовы отказаться от десятилетий антипатии перед лицом этой новой агрессии. Телевизионным сетям и газетам потребовалось около дня, может быть, двух, чтобы понять масштабы того, что произошло в Южно-Китайском море и в небе над Ираном:

Уничтожение флотилии.

Сбитый пилот.

Результатом стало общественное единство. Но также и общественный резонанс.

Этот крик становился все громче и громче, пока не стал оглушительным. В утренних ток-шоу, в вечерних новостях сообщение было ясным: мы должны что-то сделать. Внутри администрации шумная группа чиновников во главе с советником по национальной безопасности Трентом Уискарвером подписалась под мудростью масс, полагая, что американские военные должны продемонстрировать миру свое неоспоримое превосходство. — Когда нас провоцируют, мы должны действовать — таков был рефрен, повторяемый этим лагерем в разных уголках Белого дома, за исключением одного конкретного угла, самого важного, которым был Овальный кабинет. У президента были свои сомнения. В ее лагере, членом которого Чоудхури считал себя, не было припева, который они озвучивали в администрации, на телевидении или в печати. Их сомнения проявились в общем нежелании обострять ситуацию, которая, казалось, уже вышла из-под контроля. Президент и ее союзники, проще говоря, тянули время.

Через десять дней после начала этого кризиса стратегия деэскалации, казалось, потерпела неудачу. Подобно потоплению "Лузитании" во время Первой мировой войны или крикам "Помни о Мэне!" в начале испано-американской войны, на смену этим историческим названиям пришли новые. В течение нескольких дней каждый американец знал о потоплении "Карла Левина" и "Чанг-Хуна", а также о выживании "Джона Пола Джонса", который на самом деле не выжил, а был потоплен подводной лодкой, которая спасла несколько десятков оставшихся членов экипажа, включая командира флотилии, которую военно-морской флот держал в тени, когда она предстала перед комиссией по расследованию.

Если Саре Хант, по крайней мере до этого момента, удавалось оставаться относительно анонимной, то для майора морской пехоты Криса "Веджа" Митчелла все было наоборот. После Битвы на рифе Мисчиф, как СМИ окрестили это одностороннее столкновение, высокопоставленные китайские чиновники обратились к администрации. Министр обороны Чан Кайши был особенно занят, настаивая на том, что этот кризис был одним большим недоразумением. В качестве жеста доброй воли он предложил себя американцам в качестве посредника между ними и иранцами. Он лично будет вести переговоры о возвращении F-35 и освобождении его пилота. Когда делегация китайских эмиссаров прибыла с этим сообщением в посольство США в Нью—Дели — их собственное посольство в Вашингтоне было закрыто в результате кризиса, — администрация ответила, что было бы верхом нечестности притворяться, что F-35 будет передан до кражи его многие секретные технологические секреты принадлежат китайцам и иранцам. Что касается пилота, то администрация находилась под сильным давлением, требуя его возвращения.