2034: Роман о следующей мировой войне

Он написал своей матери, чтобы узнать, может ли она забрать Ашни из школы, чтобы он не показался своей бывшей жене небрежным. Его мать немедленно ответила и, что для нее нехарактерно, не пожаловалась на очередное изменение плана. "Должно быть, она уже видела видео", — подумал Чоудхури. Он слушал радио во время пятнадцатиминутной поездки на работу; MSNBC, Fox, NPR, WAMU, даже местная хип-хоп станция WPGC — все говорили о том, что они только что видели. Качество изображения было зернистым, неровным, но на чем они все зациклились, так это на том, как Ведж — лежащий на боку, а этот грубый иранский офицер стоит над ним, пиная его по ребрам и голове, — продолжал повторять только его имя, звание и служебный номер.

Расхождение во взглядах, о котором Чоудхури прочитал в утренней газете, быстро уступило место консенсусу. Каждый голос, который он слышал по дороге на работу, соглашался: неповиновение, проявленное этим сбитым флаером, было примером для всех нас. Нами никто не будет помыкать, никто. Неужели мы забыли, кто мы такие? Неужели мы забыли дух, который сделал нас этой единой, незаменимой нацией? Чоудхури подумал о вчерашних дебатах в Ситуационном центре и политике президента по деэскалации. С выходом этого видео такая политика стала бы несостоятельной.

Когда он ворвался в свой офис, первым, кого он увидел, был Хендриксон, которого он не видел с начала кризиса. Офисы сотрудников службы национальной безопасности были забиты сотрудниками Пентагона, которые помогали — или иногда мешали — администрации реагировать на действия иранцев. — Когда поступило видео? — Спросил Чоудхури у Хендриксона.

Он вытащил Чоудхури в коридор. — Это поступило прошлой ночью, — сказал он заговорщическим шепотом, оглядываясь по сторонам, как будто собирался перейти дорогу. — Перехват сигналов от киберкомандования — странно, что он не исходил от АНБ. Похоже, этот иранский бригадир на видео потерял самообладание. У него хорошие связи, и его начальство не совсем верило в то, что он сделал, пока внутри страны не распространилась видеозапись допроса. Мы обнаружили это в их почтовом трафике. Киберзащита никогда не была сильной стороной иранцев. У них есть склонность сосредотачиваться на наступательных кибератаках, но они как бы забывают охранять дверь сарая.

 — Как это попало в прессу? — спросил Чоудхури.

Хендриксон бросил на него взгляд, который Чоудхури видел много раз раньше, когда они посещали школу Флетчера, и либо Чоудхури, либо кто-то из его одноклассников задавал вопрос с настолько очевидным ответом, что сам вопрос раздражал Хендриксона. Тем не менее, Хендриксон обязал дать ответ. — А ты как думаешь? Утечка информации.

Прежде чем Чоудхури успел спросить Хендриксона, кто, по его мнению, слил видео, Трент Вайскарвер вышел из офиса в коридор, где стояли эти двое. Его очки без оправы балансировали на кончике носа, как будто он читал. Под мышкой у него было несколько папок с грифом совершенно секретно/нофорн. Основываясь на их толщине и на том факте, что они были бумажными, а не электронными, Чоудхури предположил, что это военные оперативные планы высочайшей секретности. Увидев Чоудхури, Уискарвер скорчил гримасу. — Разве я не говорил тебе взять выходной?

16:23 09 апреля 2034 года (GMT+9)

Военно — морская база Йокосука

Капитан Сара Хант отважилась отправиться в комиссариат пешком. В течение трех недель она была заперта на базе без машины, живя в комнате в общежитии для холостых офицеров, где единственными удобствами были телевизор, по которому транслировали антисептически скучную передачу "Американские вооруженные силы", и мини-кухня с мини-холодильником, в котором не было льда. Почему военно-морской флот решил провести свою комиссию по расследованию здесь, в Йокосуке, а не в ее родном порту Сан-Диего, было для нее загадкой. Ее лучшим предположением было то, что они хотели избежать любого неуместного внимания, уделяемого процессу, но она не могла быть уверена. Военно-морской флот не был обязан объяснять свои решения никому, и уж точно не самому себе, по крайней мере, на ее уровне командования. И поэтому она провела недели, прошедшие после битвы за Риф Вредности, спрятавшись в этой паршивой комнате, раз или два в день отчитываясь перед невзрачным офисным зданием, чтобы давать записанные на пленку ответы на вопросы, и надеясь, что текущие обсуждения могут очистить ее имя, чтобы административный колпак, под который она была помещена, оставит ее в покое.