2039

– По мнению военных, – пояснил я, – прекращение войны уже мир. Далеко не заглядывают, армия не для того, чтобы мыслить. Но на простейшие реакции способна и без руководства из правительства.

– То есть, – уточнил педантичный Карпов, – добить последних ученых, и наступит мир?

– Добить самых упорных, – уточнил я, – остальных переориентировать! На удовлетворение нужд простого народа. Чтобы изобретали более совершенные бои без правил, гонки на скейбордах и ховерах, а еще чтоб лед на хоккейных площадках нарастал сам… А кто откажется, того в лагеря. Свобода выбора!

Тютюнников уточнил:

– Шляхоцкий формально отвечает за Московскую область, но в нынешней ситуации каждый за тот участок, за который в состоянии. А он, как сам заявил, сумел сохранить боеспособность частей и уберечь от полного распада. По сути, сейчас он военный диктатор Подмосковья, а завтра всей России.

– Верно, – сказал Владис. – Не люблю с тобой соглашаться, но формулируешь ты точно. Может, ты перекрашенный искусственный интеллект в наших рядах?

– Чего это я искусственный? – возразил Тютюнников. – Но насчет интеллекта спорить не стану.

Только Уткин посмотрел на меня с глубоким сочувствием.

– Плохо то, – сказал он, – что на их стороне не только малограмотные неолуддисты, как нам хочется. Часть крупных ученых, как всем нам признавать не хочется, тоже против разработки искусственного интеллекта. И вообще всячески призывают притормозить прогресс. Или развивать хай-тек, оставить тему искусственного интеллекта под запретом.

Действительно, мелькнула мысль, только он вроде бы понимает, как мне на самом деле хреново. Остальные смотрят, как дети на родителя, который должен сделать все, чтобы им было хорошо, а ему помогать не надо, он всемогущ и ни в чем не нуждается.

– Не получится, – ответил я горько. – Ни притормозить, ни развивать все остальное, кроме искусственного интеллекта. Не понимают! Мир все нестабильнее! Либо успеем вскочить в сингулярность, либо все-все рухнет! А то и вовсе в клочья. Ладно, все за работу!.. Сокол? Ты все видел?

– Ничего не пропустил, – заверил Сокол. – Мы уже ночуем в лаборатории. Жен и детей видим только на экранах… Эх! Все. Работаем, работаем!

Он исчез с экрана, остальные тоже погасли один за другим, и комната словно погрузилась в полную тьму, хотя яркий свет идет с потолка по всей площади.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Двадцать четыре часа, как сказал еще Ивашенко. И хотя прошло несколько суток, но часики в самом деле тикают. Ивашенко отставной военный, он на добровольных началах спасает мир, с ним такие же добровольцы, хотя и уже с оружием, а в руках Шляхоцкого армия…

Наблюдения со спутников показывают, что в воинских частях, расположенных в Московской области, пока спокойно. В том смысле спокойно, что тяжелая техника на местах, выезжают и въезжают только легковые автомобили да грузовики с продовольствием, однако в штаб к Шляхоцкому потянулись высшие офицеры округа.

Сюзанна и без команды поняла, что за воинскими частями в Подмосковье нужно следить тщательно, собирает и анализирует информацию, мне подает только выжимки, но и без них вижу, что все идет хуже и хуже, а когда уже думаешь, что все, дальше некуда, оказывается, падать можно вообще бесконечно.

Силовики, если под ними иметь в виду только полицию, ОМОН и Росгвардию, с ситуацией явно не справляются. Власть вообще неповоротлива, ей на все нужны законы, инструкции и правила, на их принятие уходят месяцы, а здесь толпа организовывается моментально, так же мгновенно перестраивается, меняет поведение, потому теснит властные структуры по всем фронтам достаточно успешно.

Сегодня утром я вышел в общий зал, Камнеломов сразу же прокричал злорадным голосом:

– Внимание!.. Всем встать, равнение на временно исполняющего обязанности директора!

Я помахал рукой.

– Это чуть позже. Но Костолом в чем-то прав, с ним и такое случается. Согласно даже нашим сверхгуманным законам, у нас пока еще не совсем отняли право на самозащиту. А в народе говорят, что лучше в тюрьме за превышение, чем законопослушно в могиле.

– В тюрьме не окажемся, – заверил Карпов бодро. – Правозащитники раскрыли ворота и выпустили даже серийных убийц и педофилов, чтобы не страдали от власти, что всегда тирания, даже демократическая. Шеф?

Все смотрят с ожиданием, я на перекрестье взглядов выпрямился и сказал не своим голосом:

– С утра, пока руки не дрожат, все вниз. В подвале, который вы расчистили с плачем и стенаниями насчет тиранства временно замещающего, наш великий и неподражаемый заведующий отделом оборудовал тир.

Уткин переспросил непонимающе:

– Чё-чё? Тир?

– Ночью, – отрезал я сурово, – ваш временно замещающий не по бабам ездил, как тут предположили некоторые… Что, никто даже не предположил?.. Какого вы невысокого о нем мнения!.. В общем, перевез сюда свой арсенал из городской квартиры!

Кто-то охнул, Диана сделала большие глаза, хотя все знает, ей положено по штату мониторить все мои разговоры, теперь психологи везде при руководителях, как раньше были комиссары, а потом политруки при командирах воинских частей.