2062 Исторические пророчества о будущем России

Дарвин решил, что могут, Уоллес — что нет. По-видимому, Уоллес был прав, потому что оба приведенные способа исключают друг друга, как диаметрально противоположные. Не может быть существо одновременно и устойчивым, и пластичным, как не может быть физическое тело и мягким, и твердым, и легким, и тяжелым, и т. и. А следовательно, процесс приспособления, который был хорош для существа пластичного, не годился для существа устойчивого и наоборот.

Если бы теория Ламарка была раз навсегда отвергнута, то нам теперь не оставалось бы ничего более, как последовать за Дарвином и Уоллесом. Но так как есть много ученых, которые ее придерживаются, то приходится отнестись критически к Ламарку

Чтобы приспособление живых существ к природе по способу Ламарка было возможно, нужны два условия: 1) живые существа должны быть пластичны, т. е. изменяться во всех отношениях под влиянием внешних условий, а 2) изменения, происходящие в организмах, должны передаваться их потомкам наследственно.

Изменения, которые происходят с животными организмами во время их жизни, подразделяют: 1) на такие, которые возникают под влиянием среды или внешних условий и 2) «функциональные приобретения», т. е. такие изменения, которые совершаются в организме от упражнения или неупражнения его органов.

Внешние условия, среди которых проводят свою жизнь все живые существа, весьма разнообразны, однако их можно поделить на две большие группы:

1) дни действуют на живых существ энергично и роковым образом, заставляя часть их вымирать. Сюда относятся геологические перевороты, резкие перемены климата и пищи, болезни и пр. 2) условия, хотя и влияющие на жизнь животных, но такие, от которых они не могут вымирать, а принуждены только изменять свой образ жизни и привычки. К ним принадлежат: климат, топография страны, почва, разные жизненные неудобства и т. п.

Первых условий мы касаться не будем, потому что они, по теории Дарвина — Уоллеса, производят естественный отбор, а следовательно, в их важном значении для животного никакого сомнения быть не может.

К условиям второго рода Дарвин возвращается довольно часто, но, по-видимому, только для того, чтобы подчеркнуть отсутствие их влияния на животный и растительный мир: «Нельзя отрицать, — говорит он, — что измененные условия имеют влияние и иногда значительное на организмы всех родов, а с первого раза кажется вероятным, что при достаточной продолжительности влияния результат должен быть несомненный. Однако мне не удалось получить ясных доказательств в пользу этого, и можно привести сильные доводы с противоположной стороны».

И вот один раз он указывает на двести видов огородных растений, распространенных во всей Великобритании, и говорит, что они «должны были подвергаться в течение огромного периода времени значительным разницам в климате и почве, однако же они не различаются между собою. Точно так же многие растения, насекомые, птицы и другие животные распространяются по обширным частям света, сохраняя однако же одинаковые признаки».

В другой раз Дарвин обращает внимание на южную Африку, Австралию и западную часть Южной Америки (между 25 и 35 гр. южн. шир.) и находит, что «невозможно указать три фауны и три флоры, столь коренным образом разнящееся друг от друга». А в то же время фауны и флоры южной Америки разных широт несравненно более близки между собою.

Наконец, то же самое замечает автор и по поводу человеческих рас. Между южными китайцами и эскимосами, а также между ботокудами и огнеземельцами, несмотря на большое различие в климатах обитаемых ими стран, в пище, одежде и привычках, замечается огромное сходство. А в тоже время при сравнении ботокудов с южно-африканскими неграми наблюдается полнейшее несходство, несмотря на то что те и другие живут на одной и той же широте, в одном и том же полушарии и в очень близких жизненных условиях (1).

Таким образом изменения, будто бы вызываемые у животных климатом и жизненными условиями, считаются европейской наукой неопровержимым фактом, но никто еще не доказал их реальности. То же самое можно сказать и о функциональных приобретениях.

Принято думать с незапамятных времен, что гимнастика не только укрепляет мышцы, но, кроме того, увеличивает их размеры и, наоборот, отсутствием упражнения вызывается их уменьшение. Мы всосали с молоком матери глубочайшее убеждение в реальности этого явления, но никто еще не доказал его экспериментальным путем. А между тем при ближайшем знакомстве с делом оказывается, что такое доказательство даже и невозможно при имеющихся в нашем распоряжении средствах.

В самом деле, предположим, что мы устроили точный прибор, который указывал бы малейшее изменение в мышцах человека. Если бы мы применили его к ребенку или юноше, т. е. к человеку, естественный рост которого еще не закончился, то прибор показал бы нам некоторое удлинение или утолщение мышцы.