2070 (СИ)

Узза кивнула, и мы прошли в просторный холл. В центре расположился лифт со стеклянными стенами, а справа и слева от него устремились верх широкие лестницы. Здесь было тихо и малолюдно: несколько солдат переговаривались возле правой стены, в противоположной стороне на низких диванах сидели врачи.

— Ваши технологии продолжают меня удивлять, — произнёс я. — За считанные часы построить дом…

Узза рассмеялась.

— Его никто не строил. Это часть корабля. Изобретение наших учёных, совсем новое — используется всего лет десять. Корабли-трансформеры. В нашем флоте их пока что только три, один из них, кстати, сейчас на твоей планете. Увы, разглашать подробности я не имею права, даже тебе.

— А где остальные части корабля?

— У других городов, разумеется, — ответила Узза таким тоном, будто объясняла ребёнку какие-то банальные и очевидные вещи.

Лифт за несколько секунд доставил нас на десятый этаж. Каюта 1034 оказалась достаточно просторной, но бедно обставленной. Никаких следов пребывания бывших владельцев не наблюдалось, будто комната пустовала долгие годы. Возле кровати стояли сумки с нашими вещами, а на столе кто-то оставил накрытый прозрачной крышкой поднос с тарелками.

— Ты голоден, — Узза подошла к столу и начала расставлять тарелки. — Признаюсь, я была на тебя слишком зла, поэтому решила оставить тебя без еды. Надеюсь, больше ты не дашь мне повода для таких мер.

Я лишь кивнул. Ели мы молча, думая каждый о своём. После утомительного дня и ссоры с Уззой еда казалась безвкусной, а накатившаяся усталость отдавалась головной болью.

Когда тарелки опустели, я хотел было встать, но Узза заговорила:

— Думаю, Марк, нам нужно поговорить. То, что сегодня произошло, считается среди моих сородичей недопустимым. Мы гордимся тем, что наши эмоции под контролем. С раннего детства мы занимаемся различными практиками для достижения внутреннего покоя и баланса. Нас учат, что каждая эмоция должна иметь весомую причину. Если таковой нет, то и эмоция не имеет права на существование. Но, разумеется, у всех бывают срывы, даже высшие от этого не застрахованы.

Узза резко встала и отошла к стене. Прислонилась к ней и обхватила себя руками. Я повернулся на стуле, чтобы не упускать её из виду. Она делала глубокие вдохи и с тихим, еле слышным, свистом выдыхала.

— Некоторых за подобное отправляют на казнь, других понижают до рядового солдата или ещё ниже. Лишь в особых случаях срывы прощаются. Таким считается срыв, спровоцированный питомцем.

— Я не хотел, — пробормотал я.

— Знаю, — кивнула головой Узза. — Я сама виновата, что позволила эмоциям взять над собой верх. Разумеется, ты всего лишь обратил внимания на девушку, это понятно. Но…

Она резко замолкла. Неожиданно раздался резкий свист, и свет отключился. Теперь я мог лишь ощущать присутствие Уззы.

— Это случилось через несколько лет, после моего первого полёта на другую планету. У меня появился шанс реабилитироваться за тот случай с массовым суицидом, и я не намерена была его упустить. Нашей целью была планета, известная своей миролюбивостью и пассивностью. Обычная планета, население около пятнадцати миллиардов, обитатели — гуманоиды, очень похожие на нас. Успех миссии был гарантирован. Мирные, как мы их прозвали, только вступали на путь индустриализации, о полётах в космос они и помыслить не могли. Нас они приняли за посланников богов, и заставить их подчиняться нам оказалось проще простого. Под моё начало попала небольшая деревушка: пятнадцать улочек, школа, церковь, лавка торговца, кабинет лекаря и население около трёхсот человек. Как и тут, мы приступили к подготовке нового поколения к техническому прорыву. Среди моих учеников был юноша. Больше всего в нём меня привлекло его желание узнать что-то новое, выйти за рамки привычного мировоззрения. Он был одним из немногих, кто поверил в возможность летать к другим планетам. Мы часто проводили время вместе, и вскоре я приняла решение сделать его своим питомцем. Он принял эту новость с радостью, хотя и не понимал сути этой связи. Через несколько лет мне было позволено вернуться на родину, и я забрала его с собой.

Голос Уззы вновь оборвался. В темноте я с трудом мог различить её фигуру. Тяжёлое, гнетущее чувство разливалось по комнате, и в этот раз я точно знал, что это чувство Уззы. Я встал и пошёл в её сторону. Лёгкий аромат цветов подсказал, куда точно надо идти. Узза успела отойти в самый угол, пока рассказывала, и я обнаружил, что она уже сидит на полу, обхватив колени руками. Я опустился перед ней и осторожно прикоснулся к подрагивающим пальцам.