2084.ru

Сонька половину не понимала – к примеру, что такое лошадь в мыле? Зачем мылить лошадь? Или их так отмывали перед скачками, как Хорхе иногда моет свой циклер? И что такое «рок событий»? Но ей всегда почему-то представлялся Хорхе на циклере, который мчится куда-то, в какую-то грозную и непонятную даль, а особенно волновала последняя строчка, как раз совсем понятная: ну да, когда целуешься, лицо не особенно-то разглядишь. В общем, жизненно. И, главное, запиканное слово на «л», такое сладкое, запретное, которого вообще в современных словарях нет, повторялось аж два раза!

Но Тольке, конечно, надо было что попроще. Беда в том, что слить это попроще еще как-то можно, а вот выговорить без ключа – фигушки. Закон об авторском праве и цензурировании контента не позволит. И по сети не получится, не захочет Лизка пароль просто так снимать. Она ж не Сонька, она типо гордая, к ней с грязными руками в мнемопроцессор не суйся. Вот и будет сплошное бик-бик-бик в эфире. Значит, нужен ключ. Ну, они с Хорхе и разработали план. Понятно же было, что Муму опять полезет спасать ученичка, а фишерную программку Хорхе написать – как нефиг делать. И вот теперь ключ был в мнемопроцессоре упрямого Герыча. Вон как набычился, обожатель хренов. Стоит. Ждет то ли свой порнушный р-скин, то ли что Сонька сиськи покажет.

Сонька фыркнула и прямо взглянула в лицо Герычу. Тощее такое и, в общем, жалкое, на сое и кузнечиках выкормленное. Ну что скажешь – прол.

Герка потупился и быстро проговорил:

– Ладно. Снимаю. Прогу гони, Хорек, я сливаю ключ.

* * *

Толик шел домой, пиная по дороге опавшие листья. Он любил ходить через парк, хотя ММ уже не раз делала ему выговор и даже обещала родителей в школу вызвать: все дети как дети, разъезжались на школьном басе, а он, как упырок, таскается один по живой природе. И может напороться, например, на маньяка. Или террориста. Хотя что террористам делать в их парке? А вот маньяки вполне, вполне. Толик на секунду представил, как из кустов выходит маньяк, распахивает плащ, а под плащом все у него заблюрено. Смешно. И не страшно вообще.

Толик остановился на горбатом мостике, глядя на затянутую зеленью речку внизу. Как дорога из зеленого кирпича. Или заросшая мхом тропинка. Ветки сходились над водой, образуя темную и отчасти таинственную арку. Вот бы взять Лизку за руку, нырнуть под арку и пойти по тропе… куда-нибудь. И чтобы мох мягко пружинил под ногами, и пахло чтобы как сейчас – свежестью, опавшей листвой, чуть-чуть гнилью от прудов… Чтобы выйти в какую-нибудь чудесную страну, а лучше просто на лесную полянку, где Толик наконец-то опустится перед Лизкой на одно колено (он видел такое однажды на скрине у Соньки, ей Хорхе подкатил какой-то древний запрещенный мувик) и скажет… Скажет…

– Травка зеленеет, солнышко блестит, КЦП с весною в сени к нам летит!

Крик был таким громким, что Толик подпрыгнул на месте и чуть не кувыркнулся за перила моста. Обернувшись, он обнаружил за спиной маньяка. Почти такого же, как представлял пару минут назад. В плаще, только не распахнутом, а подпоясанном грязным вафельным полотенцем, в щетине и при разбитых очках. Маньяк широко улыбался, зияя щербатой пастью.

– ДимДимыч, ну нельзя же так пугать! – с облегчением выдохнул Толик.

ДимДимыч виновато зашаркал ногой по грязи.

Он и правда был маньяком, но безобидным, местным парковым маньяком. Прикормленным при доме детского творчества, где чистил от листьев дорожки, драил полы и вообще всячески приносил обществу пользу. ДимДимыч был болен АСМ. Запущенный случай, не залеченный в детстве. Теперь он говорил только цитатами, хотя и ухитрялся иногда их исказить. Вот и сейчас вместо безобидной «ласточки» зачем-то вставил в стишок Комитет по цензуре и печати.

– Никогда не разговаривай с незнакомцами! – тревожно произнес ДимДимыч и зачем-то оглянулся через плечо.

– Какой же ты незнакомец, – улыбнулся Толик. – Я тебя с четырех лет знаю. Как дела?

– Как сажа бела.

Это было даже иногда интересно, играть с ДД в цитаты. Но сейчас Толик был не в настроении.

– Ну я пойду?

– Эх, яблочко, куды котишься, в КЦП попадешь – не воротишься! – проорал в ответ ДД и склонил голову к плечу, как разумная галка из зоокружка.

– Че у тебя все КЦП и КЦП?

– Многие знания, многие печали, – сообщил ДимДимыч и, подумав, добавил: – Knowing isn’t always a blessing.

– А по-испански можешь? – сердито спросил Толик.

– Свинья везде грязь найдет. Vanitas vanitatum et omnia vanitas.

Последнего Толик не понял. Раздраженно передернув плечами, он развернулся и зашагал к дому. Все-таки зря, может, этого ДД пустили на воле бегать. Если больной, так и сиди в мыцарке, он же МЦР, ментоскопический центр реабилитации. И не пугай людей, которые пошли, допустим, после школы свежим воздухом подышать.

– Коготок увяз, всей птичке пропасть! – крикнул больной ему вслед и помчался обратно к дому творчества через заросли, с треском ломая ветки и ухая, словно филин.