21 интервью

Стайрон: Я большой сторонник демократии и по этой причине должен сказать, что наша система (со всеми ее дефектами) – лучшая в мире. Я не думаю, однако, что американский путь лучше, чем другие демократические пути. Мы имеем склонность к абсолюту, считая, что американская демократия – единственная в мире, хотя в реальности это не так – есть французская форма, английская, западногерманская, есть социалистические формы демократии, которые существуют в Греции, Скандинавии. Все это ведет к тому, что демократия – это лучшая система, которую создали люди для существования друг с другом. По этой причине я предпочитаю жить в Соединенных Штатах, нежели в Советском Союзе. Я в достаточной степени восхищаюсь многими аспектами марксизма, в теории, но, я думаю, на практике это учение было неправильно применено в Советском Союзе. Иногда в ужасных формах.

Минчин: Промежуточный вопрос: что, вы думаете, произойдет в будущем между двумя супердержавами?

Стайрон: Я оптимист и надеюсь на лучшее. Единственное, с чем я не согласен, это то, что американские интеллектуалы, часто работающие как советники Рейгана, рисуют СССР этакой демонической страной, с которой невозможно сосуществовать без…

Минчин: Они, наверное, были испуганы, когда Андропов пришел к власти…

Стайрон: Были моменты. Но я думаю, что ни советский народ, ни советские вожди не хотят войны.

Минчин: Тогда что вы думаете о военной экспансии в Афганистане, Сальвадоре, Иране, Африке – кажется, что все вокруг становится красным.

Стайрон: Я думаю, что они делают то же, что и мы делаем. Например, в Никарагуа. Обе нации достаточно экспансивны. Вспомним Вьетнам… Другое дело, что мы более внимательны и осторожны, даже в Никарагуа, стараемся не превышать наших ограниченных полномочий. Разница также в том, что, несмотря на «контрас» в Никарагуа, сильное общественное мнение в Америке против этого есть. В Советском Союзе, возможно, существуют «частные» чувства по поводу Афганистана и неправильной войны там, но дело в том, что частные чувства в Советском Союзе не имеют никакого эффекта. И вряд ли высказываются вслух.

Так что наши нации обе стремятся к экспансии: что делают одни, то делают и другие, мы не верим друг другу. Но сейчас, с новым периодом «оттепели», появляется надежда, что этот барьер между нациями будет сломлен. Похоже, что обе страны ищут «мягкие» точки в мире, где они могут противопоставить себя друг другу, как, например, во Вьетнаме.

Минчин: Думаете ли вы, что коммунизм – угроза миру?

Стайрон: Я не думаю. Пример – различные виды коммунизма в мире. Мне не нравится советский тип коммунизма. Это мертвая и запрещающая форма тоталитаризма. Китайский коммунизм, например, более подвижен, чем коммунизм в странах Восточной Европы.

Минчин: Если вы думаете, что коммунизм не угроза, как тогда коммунистические правительства умудряются создать худшие условия для жизни человека в Польше, Советском Союзе, Чехословакии? Коммунистические типы режимов никогда не достигли ничего, там, где они существуют, нет сельского хозяйства, хорошей экономики, нет достаточно еды, нет свободы, открытых границ, свободы поездок, свободы мысли и слова, никаких человеческих прав.

Стайрон: Вы правы, я согласен с вами в принципе. Но я не думаю, что это угроза. К настоящему времени границы определены, силы, чтобы сохранить равновесие, существуют. Я не думаю, что есть хотя бы шанс советской экспансии в Европу. Разве что война, но тогда это другое дело. В Италии, например, коммунисты всегда были значительной силой, но этот тип коммунизма ни в коем случае нельзя назвать угрозой. Вообще нельзя относиться к слову «угроза», как это было в прошлые времена. Коммунизм означает очень плохие новости на Кубе, но не настолько они плохи в Польше. Так что есть вариации: скажем, в Никарагуа, где существует марксизм и даже ленинизм, на мой взгляд, отсутствует «полновесный» коммунизм.

Минчин: Симпатизируете ли вы «левым», коммунистам или им подобным?

Стайрон: У меня нет никаких симпатий к домашнему или иностранному коммунизму, но я считаю себя членом «левых», американских «левых». Я ненавижу ярлыки, но без них нельзя; так если давать определения, то я – либеральный демократ в том смысле, как некоторые члены Конгресса или некоторые сенаторы типа, скажем, Тэда Кеннеди. Я тепло относился и к Джону Кеннеди.

Минчин: Какую политическую систему вы считаете наиболее идеальной сегодня?

Стайрон: Западный тип демократии.

Март 1987, Нью-Йорк

Интервью с Олегом Табаковым

Минчин: Начнем с детства. Что вы помните?