21 интервью

Цукерман: Дело в том, что существует такая традиция: главные кинофестивали, такие как Канны, Венеция, Берлин, принимают на конкурс только «девственные» фильмы, никогда до этого на конкурсы не выставлявшиеся. А так как мы закончили фильм в последний день приема фильмов Монреальского фестиваля (который тоже считается главным) и для судьбы фильма было важно получить какое-то признание, а до Канн было еще полгода, мы решили идти на канадский фестиваль, где выиграли приз, но это закрыло нам дорогу в Канны и на остальные главные конкурсы. Мы были вне конкурса на Берлинском кинофестивале, где показывали фильм с большим успехом. Я такого никогда не видел – у нас был один просмотр, поверите или не поверите, в пять часов утра, и полный зал был, даже на полу в проходе люди сидели.

Были сотни статей и рецензий по поводу фильма в Америке, только «Нью-Йорк Таймс» напечатала три рецензии. В Йельском университете на киноотделении студенты выбирают, какие фильмы им анализировать, так мне сказали – пять студентов писали рефераты по «Жидкому небу». Это для меня значит больше, чем отзыв любого критика. Признание грядущего поколения более ценно.

Минчин: Вернемся вспять. О вашем детстве, где вы родились?

Цукерман: Я родился в Москве в 39-м году, отец – врач, мать – домохозяйка, они умерли недавно. Рос я в семье врача и, естественно, у родителей никаких идей, чтобы я стал режиссером, не было. Но сколько я себя помню, я всегда хотел быть режиссером. Еще в детстве с ребятами со всего дома я ставил домашние спектакли. Каждую радиопостановку, каждую прочитанную книгу я переделывал в спектакль. В восемь лет я построил кинопроектор, покупал диапозитивы и рисовал свои картинки на пленки, а потом показывал их. В школе я был посредственным учеником, меня никогда не волновала учеба, но я был директором школьного радиоузла, ставил капустники и каждый вечер не обходился без моего спектакля. Где-то в пятнадцать-шестнадцать лет осознал полностью, что единственное дело, которым я хотел бы заниматься всю свою жизнь, – режиссура.

Минчин: Фильмы, которые произвели на вас впечатление в детстве?

Цукерман: Я помню все фильмы, которые произвели на меня впечатление. Должен оговориться: практически все производили впечатление, их было не так много. Фильмы, как вы знаете, выходили в Советском Союзе по четыре-пять в год, и их смотрели по двадцать раз. Цвет всегда действовал на меня как шок, поэтому и фильмы, потрясшие больше всего, были необыкновенны или сильны по цвету. Скажем, «Багдадский вор», «Маугли». «Белоснежка» произвела на меня большое впечатление, но я видел ее уже взрослым. Я помню и два первых советских цветных фильма. «Старинный русский водевиль» – фильм, который, наверно, никто не помнит, – он на меня тоже произвел огромное впечатление. Александров был моим любимым режиссером всегда и остается. Мне, наконец, после долгого перерыва удалось здесь опять посмотреть «Весну», и я не только не разочаровался, но еще больше очаровался. «Весну» в пору юности я видел примерно раз пятьдесят-шестьдесят.

Минчин: В какой институт вы поступили?