21 интервью

Минчин: Считаете ли вы, что это ваша лучшая серия? Вершина?

Шемякин: Она просто более доступна для широкого зрителя. Хотя в ней много замаскировано, а сверху покрыто «позолотой». Там есть подспудно влияние Босха и моего любимого Гойи.

Минчин: Очень много в «Карнавале» изящества, потрясающий рисунок, гармония красок – что-то в этом есть эстетическое, изящное, что-то элитное. И в то же самое время там есть теплота. Особенно в натюрмортах она есть, если можно так сказать: аскетическая теплота. Хотя сцепка слов антагонистична и абсурдна по смыслу. (Но для того и слова, чтобы их сцеплять…) Что же вершина в вашем творчестве?

Шемякин: Минуты, когда художник бывает удовлетворен собой…

Минчин: … он кончается.

Шемякин: Совершенно правильно.

Минчин: Как один писатель мне сказал: когда ты напишешь роман, который понравится, ты закончишься как писатель.

Сегодня у вас есть возможность купить у себя цикл работ, которые с вами останутся. Что бы вы предпочли?

Шемякин: Я очень люблю петербургские натюрморты, очень строгие вещи, которые всегда мне близки. Жалко расставаться с громадными «Карнавалами». Иногда я сижу со свечой ночью перед тем, как они проданы, а сзади стоит стена этих жутких персонажей, которые кривляются, танцуют, паясничают. И я знаю, что это последняя ночь с ними, и они уходят навсегда, и мне становится грустно.

Минчин: Кто вам нравится из современных художников?

Шемякин: Очень многие. Из серьезных художников – это Терри Винтерс, блестящий молодой американский художник, который занимается микробиологическими структурами и создает громадные полотна. Сейчас это один из очень дорогих художников, и заслуженно. Из русских – это совершенно блестящий художник, страшный, изумительный – Виктор Шульженко. Я вам покажу потом наверху его работу, которую я у него обменял: мы холст на холст «махнулись». Он создает отражение такого страшного советского быта. Очень люблю Леву Межберга, всегда был пропагандистом его творчества – блестящий колорист, собирал и собираю его работы.

Минчин: Миша, вы маслом мало работаете?

Шемякин: Много, очень много.

Минчин: Сейчас? Потому что раньше, в начале 80-х, вы мне говорили: я ведь не художник, а график. Я правильно цитирую?

Шемякин: Я просто считал, что основа – это прежде всего рисунок, то есть сначала я рисовальщик. Как вы сами знаете, проблем с цветом у меня нет. Картина может быть прекрасно написана, живописно, но если отсутствует рисунок, нет скелета, то все расползается и размазывается.

Минчин: Кого вы любите читать, какие книги лежат рядом с кроватью?

Шемякин: Рядом с кроватью трехтомник моего же издания Володи Высоцкого. Читаю и всегда восхищаюсь глубиной его проникновения в русский быт. Он, по-моему, еще не открытый поэт, как мыслитель. Читаю американских классиков фантастики: Азимова и очень люблю Брэдбери, большой писатель. А так, по правде, в основном занимаюсь чисто искусствоведческой литературой, проблемами эстетики, философии.

Минчин: Из поэтов?

Шемякин: Бродского, Кривулина, Уфлянда, Рейна. Я вообще считаю, что весь Бродский вытек из Рейна. Я когда читаю Рейна, иногда вижу, какой стих «перепет» Бродским.

Минчин: Бродский более кокетлив, более напластован литературными слоями, там больше «игры в бисер».

Шемякин: Но я очень люблю Рейна, и для меня Рейн – грандиозная фигура. Костя Кузьминский – это уникальное явление, это уже за поэзией.

Минчин: Ваши планы до 2000 года? В этом веке. Вы сознаете, что переходите в следующий век?

Шемякин: Я стараюсь подводить итоги и анализировать моменты своего собственного творчества. Собираться, если Бог даст дольше жить, в следующее тысячелетие. С багажом любимых художников, мастеров, которые достойно могут перейти в следующее столетие. Планы? Работаю над созданием мастерской «Мир искусства», где будет производиться серия парковых скульптур, как новых, так и старых. Для парков по всему миру. Серия будет называться «Сады Шемякина». А отливаться скульптуры будут в Болгарии, где есть прекрасные мастеровые.

А в ноябре 1992-го у меня открывается большая персональная выставка в Париже, в новом центре под названием «Мир искусств». На открытии будет присутствовать президент Франции. Так что я вовсю готовлюсь, делаю много больших картин маслом. В основном будет выставлена живопись и скульптура.

Минчин: Есть ли у вас вопросы к самому себе?

Шемякин: Позвольте вам задать один вопрос: что вы сейчас пишете?..

Нью-Йорк, США

Интервью с Максимом Шостаковичем

Минчин: Как вы стали музыкантом?

Шостакович: Я родился 10 мая 1938 года. До войны наша семья жила в Ленинграде, потом эвакуация в Куйбышев, а к концу войны, в 1944 году, переехала в Москву.

С семи лет начал заниматься музыкой с педагогом Еленой Ховен. Она же учила и мою сестру Галину, которая впоследствии стала доктором.