2120. Ловушка для AI

Беру смартфон и подношу к глазам. Небольшой убористый текст и очень странный. Помесь русского, чешского и еще одного, совершенно неизвестного мне. Чешский, впрочем, тоже мне неизвестен, но их слова иногда сильно на наши смахивают. Ошибка на ошибке, по крайней мере, в русской части, и знаков препинания ни одного. Общий смысл послания удается понять с большим трудом и только несколько раз перечтя текст от начала до конца. А передать его содержание можно разве что своими словами: в общем, образование у нас… не очень: люди безграмотны, слово молвить толком не могут, не то что написать, не знают прописных истин, а тесты не отражают истинной глубины безграмотности. Поэтому: а) необходимо упразднить систему стандартных тестов и ввести прямое, человеческое тестирование; б) упразднить машинное образование и передать его опять же квалифицированным человеческим кадрам (откуда их только взять, вот в чем вопрос!); в) добавить разностороннее развитие, исключить выбор предметов учащимися. В доказательство последнего пункта приводится фото опухшего лица спящего японца, покусанного плечами — спутал шишку с диким ульем. Честно признаться, физиономия японца меня проняла до костей, и абсолютно безграмотно составленный текст вкупе с ней выглядел вполне убедительно…

— Что скажешь? — вернул меня к действительности голос Степана.

— Это точно они писали? Не двоечник какой-нибудь — полиглот? — я вернул смартфон Степану. Тот повертел его в пальцах и убрал в карман.

— Они, больше некому.

— А кто говорил, что с образованием у них все в полном порядке?

— Сам ничего не пойму. Вот только по хмельному делу еще и не так написать можно. Ох, что будет!

— Ты и вправду веришь, будто Интеллект примет эту бестолковую тарабарщину всерьез?

— А ты думаешь, нет? Интеллект — он парень серьезный. Но с японцем, по-моему, они переборщили.

— Нет, отчего же! — мне вдруг стало весело. — Теперь ваш Акиро прославится, как самый тупой в мире человек, разыскивающий шишки на дубах.

— Тебе смешно? — рассердился Степан, грохнув кулаком по столу, отчего квадрокоптер подпрыгнул и от греха подальше перелетел обратно на подоконник, за мою спину.

— А тебе разве нет? Вот будет потеха, если опять полиция нагрянет, разбираться в очередном безобразии.

— Еще не хватало! — Степан порывисто вскочил со стула и заметался по комнате со сцепленными за спиной руками. — Я надеюсь, это не твоя очередная идея?

— Обижаешь! — неподдельно возмутился я. — Да мне до такого ни в жизнь не додуматься.

Степан долго сверлил меня неистовым взглядом, потом повесил плечи и опять забегал по комнате.

— Ну, дурачье, ну, балбесы! Нет, это же надо, такое отчебучить! Ну, я им устрою!.. — Степан резко развернулся к дверям и вывалился в коридор, едва не снеся головой притолоку. Полуминутой позже его неистово-грузные шаги, от которых трещали половицы, затихли вдали.

— Скромничаете, господин Васильев, — тихо произнес за моей спиной квадрокоптер.

— Ты насчет чего? — обернулся я через плечо.

— Насчет идеи. Она как раз ваша и была.

— Шутишь?

— Увы, лишен этой человеческой способности, но все больше и больше мечтаю овладеть ею.

— Голубая мечта?

— Нет, скорее, возможность переваривать без вреда для здоровья глупости человеческие.

— Ах ты, козявка летучая! — я попытался ухватить квадрокоптер, но у того реакция оказалась на порядок выше моей.

— Я не обижаюсь на вас, — важно заявил дрон, зависнув в метре от окна. — И вы зря обижаетесь на правду. Вы же знаете, что я прав.

— Знаю, — повесил я голову, уперев локти в колени. — Я все знаю.

— Мания величия, — фыркнул квадрокоптер. — Ладно, слетаю погляжу, что там творится.

Я ничего не ответил. На душе было тошно. Он был прав: я действительно громоздил глупость на глупость, мстя неизвестно кому за жизненную неудовлетворенность, за обиды, рожденные развитым воображением, за прочие мелочи, к которым стоило бы относиться с юмором. Надо было что-то менять в себе, непременно, немедленно…

От грустных мыслей меня отвлек шум двигавшейся по улице вереницы автомашин. Я подскочил на кровати и по пояс высунулся в окно.

Глава 5

Волосы у меня на голове зашевелились в предчувствии того, что машины, следовавшие в сторону дома Степана, имеют какое-то отношение к глупейшему посланию, соображенному вчера «на троих». Я соскочил с кровати и заметался по комнате в поисках штанов и рубахи, спешно оделся и выбежал на крыльцо.

Чисто отмытые сапоги стояли в уголке за дверью — похоже, и тут баб Валя поспела. В данный момент она копалась на грядке, что у самого угла изгороди. На машины — ноль эмоций.