22 июня 1941: тайны больше нет

Следы этого факта остались также в протоколах следствия и судебного разбирательства по делу арестованных вместе с Павловым Д.Г. командиров Западного особого военного округа, санкцию на арест и привлечение к суду которых утвердил лично Жуков. Так, на 70-м листе 4-го тома следственного дела по их обвинению зафиксированы следующие слова начальника связи ЗАПОВО генерала Андрея Терентьевича Григорьева: «И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность»[317]. Значит, телеграмма из ГШ по вопросу о приведении войск в боевую готовность была. В данном случае особое значение имеет бывшая должность Григорьева — начальник связи ЗАПОВО — ибо телеграмма прошла через его руки! И на суде Григорьев подтвердил это следующими словами: «Все это верно»[318]. Выбить силой такие признания невозможно — документ есть документ, и это мгновенно тогда проверялось! Тем более что следствие по делу командования ЗАПОВО/ЗФ вели следователи 3-го Управления НКО, то есть следователи военной контрразведки, подчинявшейся до 17 июля 1941 г. наркому обороны.

В изданной еще в 1965 г. «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945» на стр. 135 шестого тома содержится упоминание об этом же факте![319] В книге «Провокации против России» генерал-полковник ГРУ Н.Ф. Червов отмечал, что «на самом деле многие соединения и части приграничных военных округов и флотов по приказу командующих (с разрешения Генштаба) в боевую готовность были приведены 18–20 июня, что подтверждают И. Баграмян (маршал, перед войной служил в КОВО. — А.М.), П.П. Полубояров (перед войной начальник бронетанковых сил Прибалтийского округа. — А.М.), М.А. Пуркаев (перед войной генерал-майор, начальник штаба КОВО. — А.М.), А. Головко (адмирал, перед войной командующий Северным флотом. — А.М.), другие высокие военные руководители войск военных округов и флотов, а также рассекреченные документы»[320].

То же самое зафиксировано и на стр. 87 шестого тома — «Тайная война. Разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны» — новейшей энциклопедии «Великая Отечественная война» (М., 2013): «18 июня 1941 г. в войска была направлена директива о приведении их в боевую готовность…»

И это действительно так. В 2017 г. благодаря титаническим усилиям исследователя С.Л. Чекунова наконец-то был опубликован двухтомник под названием «Пишу исключительно по памяти…

Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечественной войны», в котором приведены многочисленные полные письменные свидетельства того, что происходило в войсках накануне войны, как и когда войска приводились в боевую готовность и т. д. Показания командиров четко свидетельствуют, что разрешения на приведение войск в повышенную боеготовность имелось в войсках даже до 18 июня 1941 г., и их действительно начали приводить в повышенную боеготовность еще до 18 июня. А с 18 июня войска стали приводить уже в полную боевую готовность. Но весь вопрос именно в том, как это осуществлялось, правда, это уже за пределами темы настоящего исследования.

Вот какова была подлинная реакция настоящего Сталина, в том числе и прямо на следующий день после доклада «Сообщения из Берлина»!

Глава 6 Замолвим словечко о несчастной «красной кнопке». Резюме по итогам предыдущих этапов разведывательно-исторического исследования, (военно-стратегические аспекты, часть 1 [321] )