22 июня 1941: тайны больше нет

Уважаемый генерал оперировал явно средней величиной — на самом деле полосы обороны у этих приграничных дивизий в зависимости от округов составляли в среднем от 30 до 90 км (ПРИБОВО — 33 км, ЗАПОВО — 47 км, КОВО — 50 км, ОДВО — 90 км)[436]. В отдельных случаях были полосы обороны протяженностью до 100 (например, 15-й СК генерала Федюнинского, КОВО) и даже 200 км[437]. Вот так и была сформирована эта самая «узкая лента», а заодно и иллюзия едва уловимого некоего смысла в изначально не столько бессмысленном, сколько крайне опасном статическом фронте вдоль границы. Потому что одним только фактом столь растянутых по протяженности полос обороны — согласно Полевому уставу (ПУ) 1941 г. протяженность полосы обороны стрелковой дивизии должна была составлять не более 8—10 км[438] — стрелковые дивизии, не имевшие к тому же в абсолютном своем большинстве штатно положенной по уставу численности — как правило, 8 тыс. чел., как утверждал в своих мемуарах Г.К. Жуков, хотя определенная часть из них имели 10–12 тыс. чел., но все равно не дотягивали до положенных 14 483 чел.[439] — их устойчивость в обороне и в целом обороноспособность многократно заведомо понижалась, тем более при отсутствии танковых батальонов и противотанковой артиллерии. В результате, несмотря на исторически беспрецедентные героизм, мужество, храбрость и отвагу, столь присущие нашим славным воинам в любые времена, они не могли долго держать упорную оборону, которой от них требовали предвоенные директивы. Разделите, например, 8 тыс. или даже 10–12 тыс. хоть на 40, хоть 30, хоть 50, хоть, наконец, на 60 или 90 км (в метраже, естественно) и вы сами увидите, что на метр линии их обороны приходилось значительно менее одного солдата.

Между тем излюбленная тактика командования германских пехотных дивизий, особенно в момент начала агрессии, заключалась в том, что они шли в прорыв, во-первых, имея протяженность фронта прорыва пехотной дивизии до 4–6 км, а при необходимости — сужали до 2,5 км[440], а, во-вторых, в результате могли наступать с плотностью примерно до 4 и более пехотинца на метр линии прорыва, а то и больше. Да к тому же пехотные дивизии вермахта в момент начала агрессии имели численность без малого 17 тыс. человек. А у нас подавляющая часть стрелковых дивизий обладали вдвое меньшей численностью живой силы, а прикрывать/оборонять должны были полосы, которые по своей протяженности были от 4 до 10 раз больше, чем фронт наступления германской пехотной дивизии. Просто для сведения: одна пехотная дивизия вермахта в момент вторжения — это 16 859 чел., 299 орудий и минометов, в том числе 72 противотанковых орудия[441].

В свою очередь ширина участка прорыва для одной армии вермахта определялась всего в 25–30 км[442]. Можете представить себе, что происходило с нашей стрелковой дивизией, если у нее полоса обороны была протяженностью хотя бы 30 км. Представили?! Вот как одна дивизия могла удержаться против целой армии, да еще и будучи практически ополовиненной в численности живой силы, не говоря уже о другом?! А если у нашей дивизии полоса обороны была 40, 50 и даже 60 км, а одна германская армия (или Танковая группа) шла в прорыв на участке шириной в 25–30 км, то догадываетесь, что происходило с нашей стрелковой дивизией?!

Аналогичная ситуация была и с более крупными воинскими соединениями. Например, стрелковым корпусам по ПУ 1941 г. полагалось иметь полосу обороны протяженностью 20–25 км[443], а на деле вышло 84–92 км[444]. А у одной армии вермахта в наступлении (в прорыве) ширина участка всего 25–30 км! Нетрудно догадаться, что происходило на фронте с таким стрелковым корпусом?!

Согласно тому же ПУ 1941 г., у наших армий ширина фронта обороны не должна была превышать 80—100 км[445]. А на самом деле было 170–176 км[446], и то в среднем.

Между тем, согласно действовавшему в вермахте уставу, группе армий полагалось наступать (в прорыве) на фронте 100–150 км[447]. Догадываетесь, какая участь ожидала нашу отдельно взятую армию?!

Кстати говоря, аналогично по смыслу была построена и противотанковая оборона — взгляните на приводимую ниже схему.