22 июня. Черный день календаря.

Помимо больших и малых услуг своему союз­нику финны провели 22 июня 1941 г. самостоятель­ную операцию силами своего военно-морского флота. Это была операция с кодовым наименова­нием «Регата» по оккупации Аландских островов. Эти острова получили статус нейтральной и деми­литаризованной зоны по Женевской конвенции еще 20 октября 1921 г. 11 октября 1940 г. СССР зак­лючил с Финляндией соглашение о нейтралитете Аландских островов. Воздвигнутые финнами в пе­риод Зимней войны укрепления были срыты, а для наблюдения за процессом демилитаризации на Аландах было учреждено советское консульство. Статус демилитаризованной зоны у имевших стра-

Постановочная фотография «задержания» немецкого летчика.

тегическое значение островов финнов не устраи­вал, и уже осенью 1940 г. была спланирована опе­рация «Регата». Путевку в жизнь она получила пос­ле достижения соглашения с Германией. Финны были информированы о дате начала войны с СССР и под шумок первого дня большой войны решили провести локальную вылазку в направлении Аландов. 19 июня 1941 г. Главный штаб отдал предва­рительный приказ о готовности к проведению «Ре­гаты». 20 июня штаб военно-морских сил отдал свой приказ, согласно которому операция должна была начаться 21 июня в 16:15. В результате за не­сколько часов до начала «Барбароссы» началась операция «Регата». За одну ночь на Аландских ос­тровах было высажено с 23 кораблей 5000 солдат и офицеров с 69 орудиями. Операцию прикрыва­ли оба финских броненосца береговой обороны, «Вяйнемейнен» и «Илмаринен». Персонал советс­кого консульства (31 человек) был 24 июня выве­зен с островов и 25 июня прибыл в Турку, где на­блюдал налет советской авиации. Эти люди, ско­рее всего, были не слишком удивлены бомбарди­ровкой.

Нарком Военно-Морского флота Н.Г. Кузнецов был извещен о принятом в Кремле решении под­нимать войска особых округов по тревоге около 23:00. В своих воспоминаниях он описал, как это было:

«Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я ус­лышал голос маршала С.К. Тимошенко:

— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.

Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова, пошел вместе с ним. Владимир Антонович захватил с со­бой карты. Мы рассчитывали доложить обстановку на морях. Я видел, что Алафузов оглядывает свой белый китель, должно быть, считал неудобным в та­ком виде идти к Наркому обороны.

— Надо бы надеть поновее,— пошутил он. Но времени на переодевание не оставалось.

Наши наркоматы были расположены по сосед­ству. Мы вышли на улицу. Дождь кончился, по тро­туару снова прогуливались парочки, где-то совсем близко танцевали, и звуки патефона вырывались из открытого окна. Через несколько минут мы уже под­нимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С.К. Тимошенко.

Маршал, шагая по комнате, диктовал. Было все еще жарко. Генерал армии ПК. Жуков сидел за сто­лом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных л истов большого блокнота для радио­грамм. Видно, Нарком обороны и начальник Гене­рального штаба работали довольно долго.

Семен Константинович заметил нас, остановил­ся. Коротко, не называя источников, сказал, что счи­тается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах. В ней под­робно излагалось, что следует предпринять войс­кам в случае нападения гитлеровской Германии.

Непосредственно флотов эта телеграмма не ка­салась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

Красноармеец. Убитый в индивидуальной стрелковой ячейке.

— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

— Разрешено.

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!

Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!»

Не ограничившись приказом о приведении флота в боевую готовность номер один телегра­фом, Н.Г. Кузнецов стал лично обзванивать коман­дующих флотами. Первым в списке был команду­ющий Балтийским флотом. Черноморский флот был последним, и нарком дозвонился до началь­ника штаба флота контр-адмирала И.Д. Елисеева около часа ночи.