24/7. Поздний капитализм и цели сна

Формы контроля, которыми сопровождался рост неолиберализма в 1990-е годы, были более опустошительными по своим субъективным последствиям и по ущербу, нанесенному ими взаимным, коллективно поддерживаемым отношениям. Модель 24/7 предлагает иллюзию времени без ожидания, мгновенной реакции по первому требованию, изоляции и самоизоляции от присутствия других. Ответственность за других людей, которая влечет за собой близость, теперь можно легко обойти с помощью электронного управления своими повседневными делами и контактами. Пожалуй, еще важнее то, что режим 24/7 привел к атрофии индивидуального терпения и уважения, необходимых для любой формы прямой демократии: терпения выслушивать других, терпения дожидаться своей очереди говорить. Феномен блогерства — один из многих примеров триумфа односторонней модели автоматического общения, при которой необходимость кого-либо ждать и выслушивать просто исключена. Таким образом, блогерство, независимо от его намерений, — один из многих вестников конца политики. Ожидание, с которым человек еще сталкивается сегодня в автомобильной пробке или в очереди в аэропорту, служит лишь усилению негодования и конкуренции с теми, кто оказался рядом. Один из поверхностных, но колких трюизмов о классовом обществе состоит в том, что богатым никогда не приходится ждать, и это подпитывает желание по возможности подражать этой конкретной привилегии элиты.

Проблема ожидания связана с более широкой проблемой несовместимости капитализма 24/7 с любым социальным поведением, для которого характерна ритмическая модель действия/бездействия. Сюда относится любой социальный обмен, предполагающий необходимость делиться, отвечать взаимностью или сотрудничать. В основе всего этого лежит модель чередования, попеременно требующая то напористости, то уступчивости. В 1920-х годах социальный философ Джордж Герберт Мид попытался выделить основополагающие элементы человеческого общества — те, без которых было бы невозможно общество как таковое. Для Мида ими оказались добрососедство, отзывчивость и сотрудничество. «Фундаментальная установка оказания помощи другому человеку, который попал в беду, сражен недугом или потерпел неудачу, относится к самому устройству индивидов в человеческом сообществе»[45]. Мид также настаивает, что на протяжении тысячелетий эти ценности были основой и экономического обмена: «Имеет место участие в установке нужды, и каждый помещает себя в установку другого в признании взаимной ценности, которую обмен имеет для обоих». Работу Мида можно упрекнуть в полном антиисторизме, но и в этом случае сформулированная им универсализация кооперативного ядра социального мира отчетливо выявляет несоответствие между капитализмом XXI века и обществом как таковым. Она также задает контекст, связанный с постановкой Бернаром Стиглером диагноза современной глобальной патологии, которая делает невозможной заботу и о других, и о самом себе.

Как я уже указывал, сон — одно из немногих оставшихся проявлений человеческого опыта, когда сознательно или нет мы отдаемся заботе других. Каким бы уединенным и приватным ни казался сон, он все же не отделен от тонкого межчеловеческого кружева взаимной поддержки и доверия, как бы сильно ни были повреждены многие из этих связей. Это также периодическое освобождение от индивидуации — еженощное распутывание рыхлого клубка мелких субъективностей, внутри которых человек обитает и с которыми имеет дело в течение дня. В деперсонализации сна спящий живет в мире, общем с другими, в акте совместного отказа от пагубной ничтожности и расточительства практик 24/7. Однако при всем том, что во многих смыслах сон есть нечто недоступное для эксплуатации и ассимиляции, вряд ли можно считать его неким анклавом вне существующего глобального порядка. Сон всегда был чем-то проницаемым, проникнутым потоками активности бодрствования, хотя сегодня он более, чем когда-либо, незащищен от вторжений, разъедающих и ослабляющих его. Несмотря на эти осложнения, сон — это периодическое повторение в нашей жизни ожидания, паузы. Он утверждает необходимость отсрочки, а также последующего извлечения или возобновления того, что было отсрочено. Сон — это ремиссия, освобождение от «непрерывной длительности» всех нитей, которыми человек связан во время бодрствования. Кажется слишком очевидным говорить, что сон требует периодического отключения от сетей и устройств, чтобы войти в состояние бездействия и бесполезности. Это форма времени, уводящая нас в сторону от вещей, которые у нас есть или которые, как нам говорят, нам нужны.