24/7. Поздний капитализм и цели сна

Фильм Шанталь Акерман «С Востока», снятый в 1992 — начале 1993 года, несет в себе острое осознание обстоятельств этого важного исторического момента. Его съемки происходили в основном в Польше и России через полтора года после распада Советского Союза. В нем показан подвешенный мир, балансирующий на краю неопределенного будущего, и в то же время отягощенный устоявшимися привычками и шаблонами. Используя очень длинные кадры, режиссер подробно изображает определенные текстуры повседневной жизни, иногда намекая на сартровскую «серийность». В эссе, посвященном кинокартине, Акерман сказала ставшие широко известными слова о том, что она чувствовала необходимость снять фильм, «пока еще есть время» («tant qu'il en est encore temps»)[44]. В каком-то смысле она имела в виду, что ей нужно завершить проект до тех пор, пока не стало слишком поздно, пока культурные и экономические силы не превратили предмет ее работы во что-то иное, возможно, даже неузнаваемое. Но, учитывая ее подход к выбору материала («пока еще есть время»), — это также способ сказать: еще существует мир общего времени, мир, который держится коллективным совместным проживанием и совместным использованием времени и его ритмов, в древнейшем смысле слова «каждодневный» (quotidian).

Как и многие в начале 1990-х, Акерман понимала, что падение Советского Союза и освобождение Восточной Европы от его влияния будут способствовать окончательной глобализации Запада и повсеместному внедрению его ценностей и требований. Таким образом, фильм снимался с ощущением мимолетности «междуцарствия», которое он должен был задокументировать. Акерман осознает, что противостояние, предположительно поддерживавшее биполярный мир во время холодной войны, стало по большей части иллюзорным, но тем не менее «восток» в ее киноленте сохранил особые и давние культурные формы, находившиеся на грани уничтожения перед лицом экспансии западного капитализма. Хотя Акерман предостерегает от какой-либо упрощенной логики в духе «до» и «после», в «С Востока» запечатлен социальный мир, пусть находящийся в упадке, но еще не столкнувшийся с неолиберальной финансиализацией, приватизацией и социальной атомизацией. Это фильм о жизни в среде, где «еще есть время» до «вневременья» режима 24/7 с его принудительным накопительством и индивидуальным выбором.

«С Востока» документирует путешествие в пространстве и времени одного года — от лета до зимы. Камера перемещается, заставляя вспомнить Арендт, между переполненными, коллективно занятыми общественными пространствами и совершенно иными текстурами укрытых от внешнего мира домашних мест. Но больше всего другого «С Востока» передает время ожидания. Это делается убедительнее всего в продолжительных кадрах, на которых мы видим людей, стоящих в очередях или сидящих на вокзалах. Акерман показывает акт ожидания сам по себе, без привязки к какой-либо цели, никогда не раскрывая, почему люди выстроились вереницей. Как отметил Сартр, очередь — один из многих банальных случаев, когда конфликт между индивидом и организацией общества ощущается, но на уровне нерассуждающем или невидимом. Конечно, Акерман позволяет нам усмотреть в очереди, так же как это делал Сартр, множество разделений, которые становятся «отрицанием взаимности». Но одно из ее высших откровений — это изображение акта ожидания как чего-то существенного для опыта сосуществования, для самой возможности сообщества. Это время, когда может произойти встреча. К раздражению и разочарованию примешивается скромное и бесхитростное достоинство ожидания, терпения как уважения к другим, как молчаливого принятия разделяемого совместно времени. Застывшее, бесполезное время ожидания, очереди, неотделимо от сотрудничества или взаимности в любых их формах. Все предыдущие десятилетия авторитарного правления не стерли некоторые устойчивые черты сообщества, отчасти потому, что жестокие, но примитивные формы сталинской дисциплины позволяли многим глубинным ритмам социального времени продолжать пульсировать.