2г0в2н0

– Чистая. – Увидел, что мы смотрим, добавил. – А как ещё определить, что она чистая? В детстве всё было просто – жёлтеньким вперёд, коричневеньким назад, а теперь мы взрослые и так уже не получится.

Макс натянул футболку, низ от термобелья, взял в руки кроссовок и принялся искать второй; он рылся за стойкой в куче барахла – спальных мешках, альпинистских рюкзаках, карематах, что-то бубнил себе под нос, то на русском, то на киргизском языках. Кроссовок так и не нашёлся, ему пришлось обуть резиновые сланцы белого цвета. Видимо у каждого Каракольца есть резиновые сланцы, если я когда-нибудь приеду жить в этот город, то и мне надо будет приобрести такие шлёпанцы, чтобы не выделяться из общего стиля этого маленького и такого дружелюбного городка.

После того как Макс окончательно оделся и обулся мы отправились на склад курить траву. На этот раз укурились сильно, я аж запутался во всём происходящем, а ведь мы дожидались Калыса, потом нам предстояло ещё забрать бутылки и отвезти их на дачу.

– Ох, Макс, меня совсем убило. – Я плюхнулся на стул. – Перекурил.

– Хорошо ведь, да? – макс поглядел на меня с дурацкой улыбочкой. – Скоро отвиснем.

– Да, но нам ещё бутылки забрать надо и ещё доехать до дома.

– Не ты же за рулём поедешь. – Макс уселся на стул и скрестил руки на груди. – Сиди и спи или залипай на дорогу. Всё хорошо будет, Диса. Всегда ведь так – всегда хорошо.

– Ну, в целом, да. – я кивнул.

Макс сидел и смотрел на меня в упор. О чём он думал, я не знаю, но погрузился в размышления с головой. Вид у него был серьёзный. Через несколько минут он выдал:

– Я вот всегда думаю – есть вещи, которые мы все делаем, но не говорим об этом, как-то не принято, что ли, стесняемся.

– Ну, да, есть нормы общества.

– Но ведь все это делают, например, ковыряем в носу, но никто не ковыряет в носу при людях и не обсуждает, кто и как это делает. А ведь все ковыряют в носу, правда, ведь? А оказывается это опасно, ковырять козюльки-то, можно поранить слизистую или задеть сосуд, тогда может быть даже заражение крови, но мы все искусные ковыряльщики и никто не умер от этого, хотя ведь мы все ковыряем. Я вот накурюсь иногда и как залипну, могу долго сидеть и вытаскивать козюли. Или жопу чесать, мы же при людях не чешем жопу, а вот наедине даём себе волю – это тоже считается неприлично. Или… О, ну, всё, не буду больше, а то у меня фантазия разыгралась, что мы только не делаем в одиночестве и не говорим об этом. Ох, вот мы – люди мерзкие существа, только не говорим об этом.

Макс скривился, мы с Юлей тоже, поняв, как далеко его завела мысль. А ведь и вправду мы все наедине с собой позволяем себе не только неприличные действия, но и паскудные, мы заходим так далеко. А особенно в мыслях, если бы мы умели читать мысли друг друга, то мир бы стал вовсе отвратительным, а может и наоборот, мы бы следили за помыслами, глядишь, и исправляться бы начали.

Я предложил выйти на улицу и скурить по сигарете, подышать свежим воздухом, так сказать. Все сочли, что это хорошая идея. Как только я переступил порог, в голове тут же всё встало на свои места, разложилось по полочкам. Я забыл про Максовские размышления, вспомнил, что за нами едет машина и нам ещё многое предстоит сделать. Я попросил Юлю позвонить Калысу и узнать, как далеко он едет от нас.

– Смотрели фильм «Области тьмы»? – спросил Макс.

– Конечно. – сказала Юля.

– Вот может и с травой так, а? – Макс улыбнулся и зашёл вовнутрь.

– Это, что за фильм? – спросил я Юлю.

– Где чувак ел таблетки и у него мозг работал лучше, Бредли Купер играет там.

– Всё, вспомнил, а может Макс и прав.