2г0в2н0

За нами приехал Калыс, мы дождались его, ведя беседы о моей книге «Дневник», в которой присутствует ненормативная лексика. На моё предложение прочитать Макс ответил, что ничего не читает потому что не хочет меняться. Я согласен с его аргументацией, но тому, кто хочет разобраться в каком же мы всё-таки мире живём просто необходимо пропустить через себя как фундаментальную литературу, так и малозначимых современников. Только так можно разобраться в том, что у людей на уме, чем они руководствуются, совершая те или иные поступки, исходя из чего они – люди принимают решения и почему всё же добро побеждает, чем нас трогают до глубины души добродетель и самопожертвование, и почему это всё и есть героизм. Персонажи Достоевского, какими бы подлецами ни были, в конце к ним приходит покаяние, да, именно оно, не раскаяние, не осознание, а покаяние, именно оно даёт полную свободу человеку, только через осознанное покаяние возможна перемена мировоззрения. Если ты, дорогой мой читатель, не согласен, то рекомендую перечитать «Преступление и наказание» там всё разложено в довольно простой и доходчивой форме, весь путь от греха и до покаяния. Этим Достоевский и ценен для нас, да и для всего мира, как бы далеко мы не зашли, всегда можно остановиться и покаяться, но только не надо вульгарности, что все грехи простятся и можно дальше идти грешить. Вовсе нет! К покаянию надо прийти, созреть, отказаться от грехопадения, изменить себя, своё мировоззрение и отношение к близким, к ситуации в целом, да и к родине, если уж мы жаждем построить общество, в котором нам будет комфортно и безопасно жить. Сейчас тот самый момент, он всегда тот самый. В любую секунду мы можем изменить свою жизнь, простить кого-то, попросить прощения, объясниться, признаться. У каждого есть тот груз на плечах, который мы таскаем всюду за собой, засыпаем и просыпаемся с ним, так зачем нам это, мы ведь свободны в выборе, надо скинуть нашу ношу из негатива и начать строить общество без «задних дворов», о которых я писал выше. Пора стать хорошим примером для своих детей и для своих родителей. Оглянитесь! Мы и есть те, с кем нам тяжело жить, не надо ждать, что придёт однажды кто-то и всё изменит, измениться должен каждый…

Насчёт мата в книге Макс хорошо сказал, даже пристыдил меня: – «Материться прилюдно – это всё равно что ковырять в носу» – не могу с ним не согласиться. Но! Мы так говорим, мы так думаем и живём, это неотъемлемая часть нас. Нет уже тех женщин, которые бы краснели, услышав нескромное слово, тех мужчин, которые не ругаются при женщинах. Да, это срамота, но я написал книгу на языке, на котором говорит общество, так мы выражались в юности и ничего не изменилось, загляните в любую соцсеть, сколько там похабщины. «Я не такой!» – ты скажешь и будешь прав, это не ты такой, а целый мир, частью которого ты являешься. Мы все поодиночке не такие, но стоит нам остаться наедине с собой – «ковыряем в носу». И мы все мыслим похабно, особенно когда выпьем, и эгоистично по отношению друг к другу.

Так вот, Калыс приехал, мы распрощались с Максом и отправились грузить бутылки. Ночь была тёмная, в потёмках мы еле нашли приём бутылок. Мужчина со своей женой нас ждали на улице, уже вытащив на обочину мешки с бутылками. Мы их дружно погрузили в машину, я расплатился, и покатили в ночь через городок к тёмной трассе, которая вела нас обратно, к прежней жизни с огородом, неудобным домом, отвратным туалетом и диким одиночеством, но теперь мы ехали с надеждой и перспективой на перемены. Проехали мимо аптек и магазинов, мимо Дзержинского, через вокзал и выехали на трассу, по краям росли тополя и кусты полыни с коноплёй вперемешку, за ними раскинулись поля, с одной стороны до самых гор, а с другой до озера, которое синело в свете тусклого месяца и звёздного неба.

Возвращение.

В машине играла музыка восьмидесятых, зарубежные хиты, а в голове у меня крутились строки из песен «Аквариума»: – «Едва ли я вернусь сюда ещё один раз» и «Господу видней». Песни в машине периодически сменялись киргизскими, с вкраплениями «Ласкового мая». Неожиданно заиграла группа «Комбинация» – «Американ бой», несясь по трассе под звёздами в стране, которая была частью чего-то большого. А потом всё рухнуло, и наши женщины пили, слушали «Комбинацию» и подпевали. Вот тогда мы достали до дна, мне сейчас больно слышать такое, это гимн падения, в ней вылилось всё, что копилось десятилетиями. Неужели наши женщины дошли до этого, неужели мы мужчины довели страну до полной деградации, как же мы так сломались и пали так низко? Надо из этого выбираться. Мы полностью деморализованы, раз уж наш культурный уровень был проституционного характера. Творчество слагалось из любви и ненависти к западу. Мне очень больно за всех тех мужчин, женщины, которых включали эту песню и подпевали в пьяном угаре, мы были унижены, все, и мужчины своими женщинами, и женщины своим рвением на запад. Мы сами унизились через свою нереализованность, у нас забрали веру, а без неё мы стали мелочными, обезличенными, с пустотой внутри…