2г0в2н0

– Я вырос в твоих водах. – продолжил я шёпотом. – Мы с тобой одно целое. Помоги мне справиться со всем… Этим… – И тут я понял, что не с чем справляться.

– Ш-ш. – Шипела вода. – Прощ-ще… Тиш-ше… Вс-сё хорош-шо… Хорош-шо… Хорош-шо…

Я сидел на корточках на берегу озера, с усталым видом, с растрёпанной душой и отчаянием в голове, вода меня гладила по руке и успокаивала, нашёптывая: – «Хорош-шо… Вс-сё хорош-шо».

Мы разлили молодое вино по бутылкам, заткнули коньячными пробками, я растопил в консервной банке из-под зелёного горошка сургуч и удачно засургучевал все бутылки. Они стояли в ящичке в большой комнате, сургуч блестел и радовал глаз. Юля нарисовала этикетки для вина из одуванчиков – нарисовала одуванчик, для сиреневого вина – сирень, и так далее.

Мы съездили на попутке в курортный городок Чолпон-Ата, распечатали на чертёжной бумаге этикетки в местной типографии, на чертёжной, потому что она была плотной. Пока нам распечатывали и нарезали этикетки, мы немного прошвырнулись по округе, и я приобрёл себе шляпу, подтип соломенной, только она полиэтиленовая, короче материал не очень, но дешёвая и мне шла, а это главное. Вернулись так же на попутке, поднялись по грунтовой дороге вверх к горам в наш домик, где бутылочки из зелёного стекла ждали своего марочного украшения. Приклеили этикетки на клей ПВА, упаковали их в рюкзаки – переложили вещами. Я прицепил к рюкзаку палатку. Юля написала Максу, что мы готовы и завтра выезжаем, он написал: – «Ок» – и мы уставшие, но довольные отправились спать.

Нас вновь наполнили надежды, мы спланировали дальнейшие действия, если наши вина придутся по вкусу, и люди готовы будут выкладывать за них денежку. А если же вино никому не понравится, и мы не распродадимся, то… Мы об этом даже не думали, старались гнать такие мысли от себя подальше, чтобы не кликать неудачу, знаете, ведь как оно бывает? Хотя чепуха – это всё, просто не хотелось думать о плохом, портить себе настроение, потому что если не получится задуманное, то нам придётся туго. Но и это, конечно не было бы концом, всё равно ведь жизнь будет крутить своё колесо, солнце будет выкатываться по утрам из-за горизонта, а вечерами закатываться, передавая всё в руки ночного светила. И смерть, она наступит тогда, когда наступит и сколько ещё будет таких моментов в жизни, когда будет непосильно тяжело и неимоверно хорошо.

Утром, за завтраком я наспех пробежался глазами по книге и уже перед самым выходом из дома отправил в издательство «Эксмо». Они мне на все книги отказывали, и эта наверняка не исключение, да и последующие, но надежда, она ведь всегда живёт в сердце и раз я нахожу в себе силы писать, а читатели читать, то и издатель однажды найдётся, да и в конце концов пишу-то я не только для того, чтобы меня издавали. Тут нечто другое, что-то большее, что-то то, что и есть сама жизнь, которая остаётся на страницах в виде букв.

Мы заперли дверь, накинули рюкзаки и потопали вниз по грунтовой дороге, я так часто ходил по ней, что она мне стала родной, я узнавал камешки под ногами, и в то же время она была для меня невыносима, очередная пытка во всей нашей каторге под названием коронавирус.

На трассе мы стояли не долго, нам повезло, подъехала маршрутка и даже совсем не забитая, были сидячие места, правда на заднем сиденье, под динамиками из которых кричали киргизские песни, и гремела дверь багажника, но нам было не до комфорта, главное поскорей добраться до Каракола, где нас ждал Макс и пышка.

Перемены

Мы благополучно добрались до автовокзала, перегрузились в такси и спустя пятнадцать минут езды по городу, уже стояли у дверей в кофейню. Я постучал…

– А, это вы. – Макс открыл дверь. – Заходите. Как дела?

– Привет, отлично, как твои? – спросил я.

– Тоже хорошо. Пышку?

– Да, давай. – мы переглянулись с Юлей.

– Это другой разговор. – Макс расплылся в улыбке.

Мы пошли на склад вслед за ним, у него уже всё было готово, видимо, он ждал нас. Макс прикурил, затянулся и передал мне.

– Диса. – сказал Макс на выдохе. – Валите отсюда.

– Легко сказать. – ответил я.

– Блин, легче уехать отсюда, чем жить здесь. – Макс улыбнулся. – Я серьёзно, уезжайте в Европу.

– Слушай, ну, а как же всё вот это о загнивающем западе, BLM, ЛГБТ, беженцы?

– Да, фигня это всё, чё это BLM, дали им побегать немного, снести несколько памятников и всё, в этом и заключается свобода. Они сами поняли, что не правы и успокоились.

– Думаешь, успокоились?

– Конечно. Там слишком хорошо, чтобы люди как у нас переворот устраивали. Это просто тусовка была.

– А как же ценности?

– Какие ценности? У нас тут вообще никаких ценностей нет, живём как пещерные люди.

– Ну, а как же гомосексуалисты, это ведь не нормально.

– Ну, ты даёшь, Диса! Почему это не нормально?

– Блин. – возмутился я. – Почему, если мужчина надевает китель, треуголку и говорит, что он Наполеон, его сажают в психушку, а если мужчина надевает платье и считает себя женщиной, то его права защищают.