2г0в2н0

– Потому, что Наполеон не дееспособен и даже опасен для общества, а трансвестит дееспособен, он соблюдает закон, может сам себя обслуживать и обеспечивать. Он не сумасшедший, просто ему так нравится, он хочет выглядеть как женщина, у него такие предпочтения. Это и есть свобода, когда ты считаешься с чужим мнением.

– То есть, ты считаешь это вполне нормальным?

– Да. Это мы здесь сидим в средневековье, в нищете и пытаемся судить их. У нас даже десятой части нет того, что для них обыденно, на что они даже внимания не обращают, а мы и мечтать об этом боимся.

– Хорошо, Макс. – я хитро улыбнулся. – Со мной однажды приключилась такая история – я снимал квартиру с девушкой на пару, снимали трёшку, у каждого было по комнате и ещё зал – тусовое место, где кто-то время от времени оставался у нас с ночёвкой. Ну, и вот, я был на репетиции и мне звонит моя сожительница и говорит, что к ней приезжает её знакомый из Казахстана, и может ли он остановиться у нас? Я, конечно, сказал, что может. А она мне говорит: – «Он, правда, голубой, ты не против?». «Не против» – отвечаю, я же толерантный весь такой, свобода, и прочее. Ну, вот всё то, о чём ты говоришь.

– Ну, да. Я бы тоже так поступил. – Макс пожал плечами с задумчивым видом.

– Ну, вот и я не отказал. Она мне говорит: – «Правда он ещё с петухом, но не переживай, он в клетке и будет на балконе жить, это он для бабушки привёз, племенной, дорогой какой-то». Короче гей этот к бабушке приехал из Алма-Аты, и захотел в Бишкеке пару дней потусить, прежде чем ехать в деревню. Я согласился на всё, что уж там, толерантный ведь, европейских взглядов, каждый сам выбирает, что ему по душе, верно?

– Ну, да. В Европе, люди вообще просто ко всему относятся. Я первый раз увидел трансвестита в Амстердаме – это был негр, накачанный, на каблуках, в леопардовой мини-юбке и топике, с пирсингом в пупке, накрашенный, с длинными обесцвеченными волосами. У меня, конечно, был шок, прошёлся бы он здесь так, его бы убили, а там добрые все, шутят, веселятся, там люди не злятся. Какие-то парни стояли в стороне, увидели его, засвистели, закричали, типа: – «Эй, красотка! Цыпочка», – а он им в ответ: – «Мальчишки! Кто хочет меня угостить коктейлем?». Понимаешь, да?

– Понимаю, поэтому и этому гею с петухом позволил остановиться у нас. Прихожу домой, сидит парень, совсем обыкновенный, в жизни бы не догадался, что он гей, поздоровался с ним, познакомился. Выхожу на балкон перекурить, смотрю, петух в клетке сидит, ну, всё нормально, действительно – геи не такие уж и страшные. Вечером пива попили, поболтали, спать легли, он в зале, а мы по своим комнатам разбрелись. На следующий день под вечер, я пришёл с репетиции, развалился в зале в одних шортах перед телевизором. Лежу, потягиваю пивко с бутылки, из ванны выходит наш гость, в одних трусах, на ходу вытирает голову полотенцем я поздоровался с ним, он со мной и вроде всё ничего, но он остановился и как-то странно на меня уставился, я смотрю, а у него в трусах набухает, на меня, прикинь, у него встал на меня. Я натянул футболку и слинял из дома, ночевал в студии.

– Блин, Диса, зачем ты мне это рассказал? – Макс скривился. – Ох! Я теперь не усну.

– Так вот как ты относишься к гомосексуалистам, если знаешь, что ты для них объект вожделения, как для тебя женщина, так ты для них.

– Блин, всё, не нагнетай и так достаточно, ты прав, ни фига я не толерантен. Я не смотрел под этим углом.

У Макса зазвонил телефон, он ответил на английском, я же опишу разговор на русском, чтобы упростить чтение.

– Алло. – Ответил на звонок Макс. – Привет, как дела?.. У меня всё хорошо… Курю, что же ещё?.. Да, ни фига, всё закрыто… Пандемия… Зимой буду ставить лагерь… У нас переворот будет… Да, скоро… Ничего серьёзного, всё уже готово… Да… Деньги третьими странами выделены… Всё так же будет, ничего не изменится… Я ничем не занимаюсь, тусуюсь… Деньги остались ещё, не надо… Не надо, у меня всё в порядке… Да, я тебе программы отправил уже, проверь почту… Смело, если есть желающие покатать зимой, пусть едут, всё организую… Пока.

Мы всё это время стояли на складе, курили сигареты одну за другой.

– Компаньон мой звонил из Амстердама. – сказал Макс. – Спрашивает: – «Деньги есть?» – говорит: – «Не представляю, как вы там вообще выживаете в локдаун». – сказал, им выплатили по четыре тысячи евро, хочет мне полторы тысячи отправить.

– За что выплатили? – удивился я.

– За коронавирус, просто так, потому что дома сидят.

– Ничего себе. – удивился я.

– Я же говорю – они там хорошо живут, даже слишком хорошо. А мы тут концы с концами еле сводим.

«Макс!» – кто-то позвал из кофейни – «Ма-акс» – снова раздалось. Мы вышли со склада, возле стойки с кофе машиной стояли приятели Макса, мы поздоровались и пошли обратно на склад курить.

Раскурили папиросу «Беломорканал», сначала все молчали, стеснялись меня и мою жену, а после второй-третьей хапки осмелели, начали шутить, смеяться, приятели Макса иногда переходили на киргизский язык, тогда Макс переводил нам самые смешные шутки или самые интересные темы.